В Йорке в 2004 году найдено кладбище гладиаторов.
Йорк (англ. York, лат. Eboracum, Eburacum) – главный город графства Северный Йоркшир, расположенный на полпути от Лондона до Эдинбурга, один из важнейших городов Англии. Древние римляне основали город Йорк в 71 г н. э. и назвали поселение Эборакум. Римское владычество закончилось в 415 г. и поселение было захвачено германским племенем англов, затем переименовано в Эофорвик. В 866 г. город был захвачен викингами, которые переименовали его в Йорвик. Затем он стал столицей одноимённого королевства, находившегося на большей части Северной Англии. Свое современное имя город получил после завоевания Англии норманнами. Самое раннее упоминание города с современным именем относится к XIII веку.
Находка совершена на участке, отданном под застройку (ранее на этом месте располагался сад при усадьбе XVIII века).
Археологи, исследуя этот участок, обнаружили древнеримское кладбище. На нем было похоронено примерно 80 человек. Все, как на подбор, были высокими, крепкого телосложения мужчинами. Происходили они из разных частей Римской империи, в том числе из Африки. Их кости сохранили следы боевых ранений. У некоторых отрублены головы.
Эборак (римское название Йорка) был в I-IV веках нашей эры одной из главных опорных баз римских войск в Британии. Там стояли сначала IX Испанский, а затем VI Победоносный легион, охранявшие покой этой отдаленной северной окраины Римской империи. Из Эборака император Адриан в 119-121 годах руководил подавлением восстания местных варварских племен. Затем он построил Адрианов вал — грандиозную систему укреплений, пересекавшую остров от моря до моря и закреплявшую за римлянами территорию современной Англии. В 207 году император Септимий Север с сыновьями Каракаллой и Гетой прибыл в Эборак и начал изнурительную войну за Каледонию (в нынешней Шотландии). Север даровал крепости Эборак статус колонии и сделал его столицей провинции Нижняя Британия. Там он и умер в 211 году, завещав сыновьям править вместе.
Между братьями, впрочем, началась усобица. Археологи поначалу считали, что обнаруженное ими в Йорке кладбище воинов осталось именно с тех пор. Предполагалось, что там похоронены останки легионеров, которые остались верны завещанию Септимия Севера и не пожелали провозглашать ни одного из его сыновей единоличным правителем. Они могли быть перебиты по приказу любого из них в том же 211 году в устрашение остальным или позже, из мести, по приказу Каракаллы, победившего в междоусобице с братом.
В 2010 году ученые объявили, что последующие исследования заставили их пересмотреть свой взгляд на йоркское кладбище. Версия о легионерах, павших жертвой усобицы сыновей Севера, перестала быть основной. Тщательное изучение повреждений костей одного из погребенных убедило специалистов в том, что это не были следы обычных боевых ранений. Скорее всего, он был покусан каким-то крупным хищником — львом, тигром или медведем. Это свидетельствовало о том, что он мог быть бестиарием — гладиатором, сражавшимся на арене на потеху публике со страшными зверями.
Единственное известное на сегодняшний день кладбище гладиаторов было обнаружено в 2007 году в Эфесе, на территории современной Турции. На нем погребены останки 67 человек. Это тоже были в основном молодые крепкие мужчины (кроме одного пожилого, — вероятно, тренера гладиаторов). Их кости сохранили множество следов ранений, в том числе трезубцем (оружие ретиариев — гладиаторов с «нептуновым» вооружением: они ловили противника сетью и разили трезубцем). У одного череп был проломлен большим тупым орудием, — по-видимому, боевым молотом.
Череп с такими же повреждениями был найден и на йоркском кладбище. Молот был для римлян экзотическим оружием, и вполне вероятно, что он применялся только в гладиаторских боях.
Против теории о том, что в Йорке найдено второе после Эфеса кладбище гладиаторов, есть два веских возражения. Во-первых, на эфесском кладбище были раскопаны надгробия с изображениями гладиаторов. В Йорке подобных находок за шесть лет раскопок не было. Это внушает определенные сомнения, поскольку известно, что гладиаторы бывали настоящими поп-звездами своего времени: их окружали восхищенные поклонники, их увековечивали скульпторы, мозаисты и рисовальщики граффити. В особенности это было свойственно как раз III-IV векам, когда славы гладиаторов искали даже императоры (в том числе те же Каракалла и Гета, а также Коммод — персонаж Хоакина Феникса из фильма Ридли Скотта «Гладиатор»). Если уж гладиаторов в Эбораке хоронили на особом кладбище, то можно было бы ожидать, что оно и оформлено будет соответствующим образом, как эфесское. Вполне объяснимо, что на йоркском кладбище найдены лошадиные кости — гладиаторы сражались и верхом. Но вот наличие на нем свиных и коровьих костей выглядит странно.
Второе возражение еще серьезнее. За многие годы археологических исследований в Йорке так и не было найдено ничего похожего на арену, где могли бы сражаться гладиаторы. При этом во многих других римских городах Британии арены были, — например, в Деве (ныне Честер) и в Коринии (ныне Сиренчестер). В Камулодуне (ныне Кольчестер) найден даже цирк — ристалище для гонок на колесницах, этакой древнеримской «Формулы-1» (как в «Бен-Гуре»). По своим размерам и численности населения (одних только легионеров с обслуживающим персоналом набиралось тысяч 10), да и по своему статусу провинциальной столицы и одной из четырех римских колоний в Британии Эборак, может, и заслуживал амфитеатра. Но места это были, скажем прямо, не слишком располагающие к веселому времяпрепровождению — дальнее, дикое пограничье, куда редкий нормальный римский гражданин поехал бы по своей воле, военизированная экономика, военизированная жизнь.
Впрочем, провинциальные амфитеатры в Римской империи бывали и деревянными. Не исключено, что так было и в Эбораке, и это означает, что арену, если она была, археологи вообще никогда не найдут.
Желание йоркских ученых все-таки объявить кладбище гладиаторским вполне объяснимо: это открытие еще больше повысит статус Англии как центра древнеримской археологии. Тем более что захороненные там кости сохранились гораздо лучше, чем в Эфесе.
За прошедшее несколько лет на участке на Террасе Дриффилд к юго-западу от центра Йорка удалось раскопать около восьмидесяти скелетов. Анализ захоронений археологами приводит к выводу, что найдены останки гладиаторов и других борцов на арене, развлекавших когда-то зрителей зрелищами кровавых боев с дикими животными.
Одни останки показали, что человек был убит большим хищником – львом, тигром или медведем. У других на костях обнаружены следы оружия, и у многих можно найти характерные отметины, свидетельствующие орежимах жесткой тренировки.
Эту особенность можно обнаружить примерно у четверти из восьмидесяти скелетов, выкопанных на йоркском участке, и примерно половина из этой четверти имеет особенно заметную асимметрию: их правая рука на 1-2 см длиннее левой, что подтверждает тчет по детальному изучению найденных материалов, выполненному судебными антропологами из университета Центрального Ланкашира в Англии.
Это открытие предполагает, что некоторых из этих мужчин начали обучать гладиаторскому искусству в раннем возрасте, примерно от 12 до 15 лет. Такая асимметрия длины рук может развиться лишь до завершения созревания скелета.
Почти все скелеты свидетельствуют о том, что их владельцы были очень сильными мужчинами, как правило, выше среднего роста, – все эти факты укладываются в гладиаторскую теорию, – а многие несут на себе следы и значительного мышечного напряжения.
Путем изучения характерных следов прикрепления мышц к костям антропологи смогли идентифицировать определенные мышцы – главным образом, участвующие в движении плеч и рук. Такие свидетельства сильного мышечного напряжения обнаружены у 85 процентов скелетов – несмотря на то, что эти мужчины умерли в разные годы за период более чем 250 лет. Такое постоянство является свидетельством того, что многие из них всю свою жизнь занимались одной и той же физической деятельностью.
Научные исследования и анализ характеристик черепов говорят о том, что мужчины происходили из многих частей Римской империи, в том числе, вероятно, из центральной и восточной Европы и Северной Африки. На некоторые йоркских черепах имеются отверстия, предположительно образовавшиеся от заключительных сокрушительных ударов – эта особенность была также выявлена во фрагментарных останках на римском кладбище в Эфесе, Турция, где отверстия интерпретировались как знак того, что мертвые были гладиаторами.
Скелеты, обнаруженные в Йорке, относятся к периоду с конца первого столетия нашей эры до четвертого столетия нашей эры. Все мужчины были похоронены с некоторыми почестями, и 14 из них были преданы земле вместе с предметами обихода, которые должны были сопровождать их в мир иной.
Самым внушительным является скелет высокого человека в возрасте от 18 до 23 лет, похороненный (возможно, в гробу) в большой овальной могиле примерно в 3-м столетии. Вместе с ним были преданы земле большие куски мяса, минимум от четырех лошадей (найдено 424 лошадиные кости), – возможно, остатки съеденных на его похоронах, – вместе с какими-то частями туши коровы и свиньи. Боец был обезглавлен несколькими ударами меча по шее. А после похорон на его могиле, похоже, была сделана небольшая насыпь в метр высотой.
Человек, погибший от когтей медведя или льва, был похоронен в соседней могиле вместе с двумя другими «гладиаторами» с аналогичными ритуальными дарами для мира мертвых. Эти мужчины также были обезглавлены. Анализ состава их костей предполагает, что они были родом из чрезвычайно горячей окружающей среды, вероятно, из Северной Африки.
В некоторых могилах находилась глиняная посуда, продукты питания: в одной была целая овца, а в других – куски конины или курицы. Вероятно, по всей Римской империи оставшиеся в живых гладиаторы обеспечивали надлежащий погребальный антураж для своих коллег.
В одной из могил был обнаружен один особенно загадочный человек с тяжестями в форме железных колец, закрепленных чуть выше лодыжек. Судебно-медицинские эксперты произвели осмотр костей голени и сделали предположение, что он носил их в течение нескольких лет. В археологии известен только один подобный пример, когда в Помпеях были найдены подобные останки, – вероятно, эти мужчины были вынуждены носить такие кольца в наказание за какую-то провинность. Кости йоркского бойца имеют следы столь же сильного напряжения мускулов, как и у многих других, и он также был обезглавлен, что свидетельствует об определенном роде занятий.
Использованы материалы
На окраине Рима захоронение обнаружили местные жители; ученые Старого света пребывают в восторге от находки и ищут неопровержимые доказательства; но в самой Италии новость не вызвала особого ажиотажа: итальянские учебники истории называют Спартака захватчиком и забастовщиком
Западные археологи на пороге нового научного открытия. На окраине Рима, возможно, найдена могила легендарного гладиатора Спартака. Пока ученые Старого света пребывают в восторге от находки и ищут неопровержимые доказательства, их итальянские коллеги высказывают к ней полное равнодушие. Почему - выяснил Родион Тунинский.
Захоронение обнаружили местные жители, они же сообщили в полицию и Управление культуры. Первые результаты раскопок - и сразу сенсация. Надгробие может принадлежать Спартаку! Как известно армия Спартака и он сам были распяты, 6000 рабов висели на крестах годы, если не десятилетия. Карло Сеньори - один из тех, кто убежден: ошибки быть не может.
Карло Сеньори, местный житель:
- То, что это захоронен гладиатор, сомнений нет. Я перелез через забор и увидел надписи. Не знаю, Спартак или нет, но много лет назад мой дед рассказывал, что его дед рассказывал, что этот раб был после казни похоронен в наших местах.
Место, где обнаружены надгробия, хоть и находится на окраине Рима, все же относится к исторической его части. Дело в том, что именно здесь проходила знаменитая Виа Фламиния - дорога битвы, как называют ее сами итальянцы. Многочисленные мраморные колонны, надписи и украшения отлично сохранились благодаря наслоениям глины, которую много веков назад принесли с собой воды разлившегося Тибра. В этих местах рабы ночевали накануне гладиаторских боев. Погибших хоронили поблизости.
Джузепинна Скарлетти, историк:
- В 220 году до нашей эры хоронили всегда за стенами города, далеко от центра. Гладиаторы просили об одном: хоронить рядом с дорогой. Этому есть причина. Она заключается в девизе гладиаторов, например Спартака: "Вы, которые идете, вспоминайте о нас".
Исследования временно приостановили. Пустынная местность больше похожа на свалку - на воротах ржавый замок, пройти можно без труда. Местные мальчишки и зеваки так и делают, не спрашивая разрешения у карабинеров.
Родион Тунинский, корреспондент:
- Извести об археологической находке в самой Италии не вызвали столь сильного интереса, как в других странах Европы. Дело в том, что у местных жителей свое, особое отношение к Спартаку.
Итальянские учебники истории называют Спартака захватчиком и забастовщиком. Местные школьники совсем не интересуются его жизнью и судьбой. Отсюда и столь слабый интерес к находке.
Существует еще одна версия, что в этих местах был захоронен другой гладиатор - Марк Ноний Макрин, который был любимцем императора Марка Аврелия и помогал ему добиваться крупных побед в Европе. В отличие от Спартака Марк Нонний до сих пор почитаем и любим в народе. Есть надежда что раскопки продолжатся, а значит, тайна надгробия будет раскрыта.
Родион Тунинский, Максим Архипов. "ТВ Центр", Рим, Италия.
Поэтому бижутерию основного персонажа можно использовать и при прокачке твинов. К бижутерии относятся кольца и серьги (можно экипировать по две штуки), ожерелье и пояс. На персонаже они не отображаются и не поддаются.
Виды бижутерии
Все предметы делятся по качеству:
- Серые – кольца, серьги и ожерелья луны и света, коралловый пояс;
- Зеленые – вся бижутерия Эллизы, Хэсос, Юриа, Парес, Таллис, Каллис, кольца предшественников, ожерелья и кольца и серьги неба, пояса с цветными кораллами;
- Синие – ожерелья, кольца и серьги звезд, кольца Нерт, изгоя, из красного и синего коралла, Признак тени, Знак защитника святилища, ожерелья Секкара, гладиатора Шульца, Бёнсе, предшественников, Печать древних стражей, серьги Ридл, Мисуто, из синего или красного коралла, Карка, из зубов кита, Украшение ведьмы, пояса гладиатора Шульца, духа дерева, сердцевина древнего оружия, редкие пояса с цветными кораллами, элитный пояс ратамов, бижутерия Джарет (ивентовая);
- Золотые – кольца, ожерелья и серьги грома и солнца с драгоценными камнями, защитника храма, защитника руин, ожерелья Серап, Сичил, Рейны, Тундра, огров, серьги Карнака, Тундра, пояса Маноса из цветных кораллов, кентавра, василиска, сияния Вельтара.
Чем выше качество бижутерии, тем дороже она стоит и тем сильнее улучшает параметры персонажа. Как и прочая экипировка, бижутерия дропается с мобов:
- Зеленая – Серендия, Баленос, Кальфеон;
- Синяя – Кальфеон, Медия;
- Золотая – Валенсия, Камасильвия.
При фарме учитывайте, что определенные виды бижутерии можно слутать только с определенных мобов. Чем бижутерия дороже, тем ниже шанс ее выпадения.
Крафт бижутерии
Некоторые виды бижутерии можно только скрафтить – кольца, ожерелья и серьги луны, света, неба, звезд, грома, солнца, пояса с кораллами, а также серьги Карка и из зубов кита. Для создания поясов Маноса и бижутерии солнца потребуется арендовать ювелирный цех. Прочие предметы создаются в ювелирной мастерской. Учитывайте, что для создания топовой золотой бижутерии потребуются редкие , которые можно достать только при помощи или сбора подводных ресурсов.
Заточка бижутерии
Эта экипировка имеет 5 уровней усиления: от I до V. Каждый уровень заточки повышает основной параметр (атаку или защиту), а также дополнительные характеристики – например, увеличивает меткость или сопротивление эффектам контроля.
Наточить бижутерию можно при помощи аналогичного предмета. В случае удачного усиления уровень повышается, при неудачном усилении оба предмета пропадают. Если использовать камни Крон (приобретаются у NPC-кузнеца), при неудачной попытке исчезнет только предмет, который использовался для усиления, а тот, который точили останется. Камни Крон пропадут независимо от того, была ли попытка удачной.
При использовании камней Крон их потребуется купить на ту сумму, по которой усиливаемый предмет продается на аукционе (учитывается максимальная цена продажи). Этот способ рационален при усилении дорогой бижутерии, которую сложно точить и жалко потерять – в основном, золотого качества.
Квестовая бижутерия
При достижении 55 уровня становится доступна цепочка квестов в Валенсии «Королевство восточных песков». За ее прохождение в числе прочих наград игрок получает один из предметов на выбор: Королевское кольцо Сахазарда, кольцо победы Бархана (атака 7-7), золотое кольцо Манхана или вечное кольцо Шреи (защита 7). Эти же кольца можно получить за выполнение цепочки заданий «Сокровища Валенсии», доступной персонажам 56 уровня. На 58 уровне открывается цепочка квестов в Камасильвии «Хранители Лемории», за прохождение которой можно получить серьги Анделиф (атака 8-8, максимум HP +25)
На более низких уровнях доступны квесты на бижутерию в Кальфеоне (кольца и ожерелья чар) и в Медии. Если на тот момент параметры вашей бижутерии будут хуже, это – неплохой способ получить неплохую экипировку бесплатно. Учитывайте, что квестовую бижутерию усилить невозможно.
Ремонт бижутерии
Как и вся экипировка, бижутерия имеет 100 пунктов максимальной прочности. В связи с особенностью усиления максимальную прочность невозможно уменьшить, однако бижутерия также подвержена износу. Восстановить прочность можно за серебро у NPC-кузнеца.
Зачем плавить бижутерию
Большинство видов бижутерии, которая дропается с мобов, можно расплавить через меню обработки. В зависимости от ее качества существует шанс получить при этом ценные предметы – драгоценные камни, чистые слитки металлов и осколки черных камней, используемые для создания камней чар. Этот способ рационален, если вам надо много камней чар для усиления экипировки: некоторую бижутерию выгоднее расплавить, чем продавать через аукцион и затем покупать осколки черных камней или камни чар. Особенно актуально это во время ивентов, за которые игроки могут получить бижутерию: ее количество на аукционе увеличивается, поэтому падает цена.
Это было очень беспокойное дежурство для Сени Грачика.
Услышав, что Пьер и Ремка спускаются в подвал, он осторожно проследовал за ними. Несколько раз ему хотелось окликнуть ребят, но что-то его останавливало. Скорее всего любопытство, которое с каждым мигом становилось все более неистовым. Ему чертовски хотелось узнать, что это затеяли в неурочное ночное время, да еще в такое ненастье, два приятеля. От них жди всякого! Шум уходящей бури, ветер, топтавшийся по железу кровли, заглушали его шаги.
«Странно, - думал Сеня, - неужели они услышали нас и пошли искать кубок?»
Между тем Ремка и Пьер спустились в подвал. Чиркнула спичка. Загорелся керосиновый фонарь.
Сеня услышал:
Ну, давай сюда чертежик… Вот видишь? Тут стенка должна быть заделана. Так. А здесь должна быть ниша… Стой! Пьерка, гляди, это здесь! Вот номер!.. Ваза-то здесь снаружи стоит. Интересно, почему же она не зарытая?.. Или кто-то уже тут копался?
Сеня спрыгнул в подвал:
Вы чего тут делаете, ребята?
А ты чего?
Ремка пытался загородить собой нишу, в которой тускло поблескивали серебро и оливин чаши.
Я дежурный, - сказал Сеня. - Вижу, куда-то вы пошли. В чем дело?
А это тебя не касается.
То есть как это не касается, раз я дежурный? Пьер подошел и втиснулся между Сеней и наступавшим на него Ремкой:
Бргось, Ргема. Надо ему сказать все. Ну что на самом деле?..
Я тебе скажу! - пригрозил Ремка. Но тут же переменил тон: - Слушай, Пьерка, ты выйди, объясни ему там все как можешь. Что кубок ищем… Понятно? Он поднял фонарь, отгородился им от Сени и осторожно, многозначительно подмигнул Пьеру:
А я тут пока…
Не уйду я. Вы что это тут делаете?
А ну иди отсюда, говорю!
Идем, пргавда… Я все скажу, Сеня. - Пьерка тянул Сеню к выходу.
Но Сеня подвигался медленно и неуступчиво, все время оглядывался. Он видел, как Ремка тем временем жадными руками торопливо шарил по стене, освещенной снизу фонарем, стоявшим на земле. Ремка что-то отколупывал, корябая стену. И вдруг из-под отлетевшей пластины глиняной замазки показалось кольцо, вделанное в камень.
Я сейчас… сейчас. Вы идите! Я сейчас! - бормотал Ремка, потея от нетерпения.
Он уже чуть было не схватился за кольцо, скребя ногтем, чтобы зацепить его. С размаху притиснулся он плечом к стене - ему казалось, что так сподручнее. И камень подался…
Все вдруг увидели, словно в дурном сне, безвольном и страшном, что стена посередине вяло раздается. Кирпичи сошли с места, осаживаясь вбок. Земля у основания стены стала обваливаться во внезапно образовавшуюся ямину. Прямо над головами у мальчиков повисли вышедшие с ворчливым треском из своих гнезд потолочные балки. А стена медленно расседалась над ширившимся провалом. В щербатой расщелине ее с выпадавшими по краям кирпичами мальчики увидели в отблесках фонаря что-то гладкое, уложенное рядами между гнилыми, расползавшимися досками. Странные продолговатые предметы затаенно посверкивали сквозь коросту ржавчины и неумолимо вываливались через пролом. И замеревшим мальчикам показалось, что эти матово отливающие металлические гадины, внезапно пробудившись от тяжкой дремы, выползают из своего растревоженного логова и еще миг - обрушатся на ребят, которые словно оцепене-ли на месте.
Но в эту секунду какая-то прянувшая сверху властная сила сграбастала их всех троих сразу и одним швырком, нещадно проволочив коленками и локтями по ступеням, выкинула наверх по лесенке. Исполинская человеческая фигура метнулась к оседавшей стене. Сеня свесился обратно вниз, в подвал. В желтоватом свете, которым исходил оставленный внизу фонарь, он увидел Незабудного. Тот своим могучим плечом поддерживал валившуюся кладку стены. А из раззявившейся за ним пещеры наседали ящики с сигарообразными металлическими предметами.
Отталкивая Сеню, через лестничный люк свесился Пьер:
Дедушка…
Пьерка! - хрипло крикнул Незабудный. - Убью, гэть отсюда! Гэть, говорю! Полундра! Аларм!.. - Он надсадно хрипел под тяжестью давившей на него стены и в смятении сыпал то украинскими, то французскими, то русскими словами. - Чтоб духу не было вашего! Убью! Слышишь? Пришибу, как… - Он подхватил кирпич, вывалившийся из стены, и замахнулся. - Давай, хлопцы, говорю!.. Сеня, пошел сию минуту! Буди ребят. Учителям скажите, на берег всех живо… Там лодки. Вызовите еще с берега… Мины тут.
Пьер, уже знавший характер деда, понял, что тот недаром замахнулся кирпичиной. Он бросился к лестнице, ведущей на первый этаж из подвала. А Сеня, оставаясь на месте, попробовал было сказать:
Дядя Артем, а вы…
Но Незабудный ответил таким страшным и неожиданным, все на свете, от бога до души и нутра человеческого, попирающим ругательством, что ошарашенный Сеня невольно так и отпрянул от люка. Он слышал, как бежит вверх по лестнице Пьер. А Ремки давно уже не было. Его уже и след простыл.
Через минуту вся школа ожила. Шум поднялся в дортуарах. Все проснулись, быстро натягивали на себя одежду, еще ничего толком не понимая. Спросонок все были бледные. Ребят трясло. Но Сеня и Пьер стояли в коридоре и требовали, чтобы все шли осторожно, чтобы ступали Незабудный стоял полусогнувшись, прочно и широко расставив ноги… при этом на цыпочках. Прошла минута, другая. Неза-будный стоял полусогнувшись, прочно и широко расставив ноги, почти до щиколоток уже ушедшие в мягкую, сыроватую землю подвала. Все ощутимее становилась непомерная тяжесть, оседавшая ему на плечи.
Он услышал над собой торопливые маленькие шаги. В свете фонаря, забытого Ремкой, наверху в люке показалось лицо вожатой Ирины Николаевны… Она прикрыла на груди ночной халатик.
Что случилось? Что такое? Объясните. - Она сначала постояла на коленях, потом совсем легла на край подвального люка, чтобы заглянуть поглубже, но ничего не могла рассмотреть.
Из темноты раздалось:
Ирина Николаевна, богом прошу… ы-ы!.. Скорее, быстро на лодки всех. Там лодочник внизу… Пускай берет первую партию, людей на берегу будит. Народ надо звать. Тут обнаружилось… Мины от фашистов остались. Я пока подержу, а то тут с места сошло. Рвануть может. Костей не соберем. На Красношахтерскую скорей звоните… Ы-ы!.. Только быстрей, прошу.
А вы, как же тут вы? Это невозможно! - попробовала возразить вожатая.
Но услышала только какое-то рычание в ответ.
Да идите вы!.. Что вы время тянете? Думаете, легко мне держать!.. Гэть отсюда, сказано! Гэть на берег скорее! И подальше!.. Лодки берите… не ровен час, не удержу…
Он не говорил, он выстанывал каждое слово, отделяя одно от другого тяжелым, крякающим выдохом.
Наспех одевшись, ребята собрались на дамбе у лодок. Места в них даже и с большой лодкой, на которой прибыл Незабудный, могло не хватить, чтобы сразу перевезти всех. Старый лодочник рассаживал притихших, еще не совсем все до конца понимающих школьников. В темноте раздался, как всегда, ровный, будто дело шло о посадке на автобус для экскурсии, голос Елизаветы Порфирьев-ны. Далекие всполохи миновавшей грозы отражались в волнах водохранилища и освещали стоявшую на самом краю дамбы Елизавету Порфирьевну, ее белые, вскинутые ветром волосы, клюку, которой учительница знакомо и строго постукивала в борт лодки.
Спокойно, спокойно. Не спешите. Все успеем. Ко-лоброда Мила! В чем дело? В чем дело? Садись вот сюда… Вот так, хорошо. Еще одно местечко есть. Спокойно. Тут два тага до берега. Ведь это только так, на всякий случай. Ничего страшного.
Сначала девчонок давай!.. - Сеня тащил к лодке за руку Ксану. Она смотрела на него глазами, полными испуга и растерянности. - Ты уж в случае чего там присмотри… Помоги ей, - обращаясь к Сурену, тихо попросил Сеня.
А ты сам что?
Внезапно Ремка, которого уже отогнали от двух лодок, оттолкнул Ксану в сторону и сам попытался кинуться в подготовленную лодку. И тут - откуда только сила взялась - Сеня размахнулся и влепил Ремке такую затрещину, что тот сел на землю, держась за скулу. И вдруг тихонько и жалко заныл, всхлипывая.
Пьер поднял его рывком за шиворот, потряс за плечо, стараясь как-нибудь привести приятеля в порядок.
Но тот продолжал нюнить:
Ой, пустите! У меня мама нервами больная… Она на психическом учете. Она волноваться будет. Ей вредно.
Сеня, сам еще не веря, что он ударил при всех первого силача класса и даже сдачи не получил, стоял с полуоткрытым ртом, тихонько тер о бок занывший кулак. Противен ему был сейчас до тошноты Ремка, оказавшийся всего-навсего лишь плаксивым трусом, с которым можно было справиться даже без всякого особого секретного приема.
Ирина Николаевна, Сурен, Юра Брылев, Витя Халиле-ев, взявшись за руки, стояли на дамбе, у наружного откоса ее, образовав живое заграждение, чтобы ребята при посадке на лодки не попадали нечаянно в воду.
От берега уже тарахтели, приближаясь, моторы. Вспыхивали, прорезая ветреный сумрак занимавшегося утра, электрические фары. Визжали уключины на лодках, и чувствовалось, как торопятся там гребцы. Внезапно завыли тревожно гудки на шахтах. И в разных домах на берегу стали зажигаться огни. Загорелись фары автомашин, подъехавших к самому краю водохранилища и освещавших водную волнистую дорожку, по которой катера и лодки мчались к школьному островку. И на старой Сергиевской церкви заколотил набат.
…Поврежденная стена норовила подмять под себя Незабудного. С каждой минутой все неодолимее делалась тупая г тяжесть ее. Старик стоял, подставив ей спину, уже упи-раясь ладонями в полусогнутые, широко расставленные колени. Многопудовый смертный груз, медленно наваливавшийся на стену изнутри, неотвратимо клонил Незабуд-ного к мокрому полу.
Рассевшаяся каменная переборка каким-то чудом еще держалась. Ящики со снарядами и минами наклонно уперлись в край разлома, зацепившись расщелинами в подгнивших досках за углы выступавших кирпичей. Пожалуй, еще четверть часа назад можно было бы и выбраться отсюда. Тогда, как показалось Артему, оседание стены приостановилось более или менее надежно. Да, четверть часа назад еще можно было бы и бежать из этого гиблого места. Но теперь вода, должно быть подмывавшая фундамент школы, уже начала просачиваться в подвал. Неза-будный слышал, как с легким плюханьем обваливались куда-то вниз комья земли. Сейчас уже нельзя было отпустить стену - обвалится и рванет. До прибытия людей с берега надо было выстоять, не прогнуться.
Фонарь, оставленный Ремкой, догорал. Пламя в нем начинало легонько попыхивать. Некоторое время сверху доносились голоса ребят, поспешно садившихся в лодку. Незабудному хотелось поторопить их. Чего они мешкают! Чего дожидаются? Его угнетало, что дети еще на островке. Скорее бы отплывали, скорее бы подальше они были! А там их, как только весть до берега дойдет, уж увезут, укроют от опасности. Он держал мышцы своего необъятного тела в пределе неистового напряжения. Но насколько могло его хватить? Рано или поздно силы оставят его… Успеют ли только ребята выбраться на берег? Он услышал легкое ехидное журчание в провале, куда норовила осесть стена подвала. Как бы не пошел и сам фундамент. Вода, должно быть проникая теперь откуда-то, размывала ложе, на котором столько лет под зданием школы покоились смертоносные снаряды.
Что-то скользнуло по его ноге, юркнуло в сторону, вернулось и снова царапко заелозило над щиколоткой. Он глянул вниз и увидел с омерзением, что это большая всполошившаяся крыса мечется, кружится по подвалу, шмыгает через его ногу, попискивая. А он не то чтобы пришибить - шевельнуться даже не мог.
Артем Иванович старался не глядеть на суматошно юлившую у его ног гадину. А она все тыкалась, пробовала вскарабкаться по штанине - и, когда он осторожно подергивал мышцами ноги, шлепалась обратно наземь.
Вот с кем ему пришлось делить свой смертный час - с крысой, с гнусной крысой!
Наверху стало стихать. И вот все сковала уже полная тишина. А он был замурован здесь, в толще этого безмолвия. Ощущение полного безнадежного одиночества показалось ему еще более тяжким, чем смертоносный груз, под которым он был уже почти погребен. «Мерзавцы, каты! - думал он. - Вот что они тут припасли!» Смерть, прихоронившаяся на десять - двенадцать лет, была спрятана в этой тяжести, навалившейся сейчас на него. Смерть, так долго и терпеливо ждавшая своего часа, теперь готова была при малейшем движении его прянуть и мгновенно совершить страшное дело уничтожения.
«Беда! Погано дело! - думал Артем. - Меня уже не хватит. Лет десять назад, может быть, еще хватило бы, а сейчас уж нет. Амба…»
Ему давно уже хотелось поглядеть, что это поблескивает, отражая свет фонаря, в нише стены - там, где кирпич держался еще крепко. Уголком глаза видел этот блеск, но не мог. рассмотреть, что там сверкает. Тяжесть давила ему и на натруженную шею, подминала затылок. Все же он осторожно повернул голову влево и увидел в нише стены у самого пола кубок, его кубок. Тот, который пропал тогда на школьном вечере. Маленький серебряный атлет, стоя одной ногой в могиле, опираясь другой на край ее, напрягая выпуклые мышцы руки, поддерживал над головой тяжелую чашу. И даже поразило Артема Ивановича, как странно в этот смертный его час повторяет маленький гладиатор то, что делает сейчас сам хозяин кубка. Как удивительно совпадает поза атлета на кубке с той, в которой придерживал грозившую каждое мгновение рухнуть стену Артем.
Плохо. Сердце опять проваливается куда-то, и что-то мягкое, путающее мысли заваливает голову… Нет, пусть скорее откапывают! Скорее! Я уже не могу больше работать «Могилу гладиатора». Воздух кончается. Его уже нет в легких. Меня зарыли не так. Надо было оставить просвет под брезентом, как это всегда делали. Теперь уже поздно. Скорее откапывайте! Все кончено. И воздух, и все. Сейчас, может быть, его еще отроют и все будут свистеть, что он не выдержал срока и провалил номер…
Потом ему показалось, что это Зеп Гегенхаммер навалился на него и наддает ему по шее своими тяжелыми «макаронами». Нет, господин Зеп, нет, Гегенхаммер, на этот раз вам не пройдет. Жми, жми - не согнешь. Врешь, толсторожая жаба, врешь! Да, это ты! Я узнал тебя. Это твоих рук дело. Но сейчас у тебя ничего не выйдет. Ни черта у тебя не выйдет! Я выстою. Я тогда был один, совсем один. Никого со мной. А сейчас я тоже один, но со мной все. И я тут за них. Сеня, хлопчик, я за тебя, я за всех вас! Гребите дальше. Я выстою.
Все уже путалось у него в голове и мутнело в глазах. Фонарь сдыхал, исходя копотью. И копоть эта как будто постепенно сгущалась вокруг, и именно от нее все темнее делалось в подвале.
Вдруг Незабудный услышал сверху:
Дядя Артем, а дядя Артем?.. Вы живой? - Это был голос Сени Грачика. Он перевесился головой вниз через край люка. Он говорил почему-то полушепотом.
Ты зачем?.. Куда еще? - яростно прохрипел Незабудный.
Дядя Артем, вы чуточку продержитесь, совсем чуточку… Уже видно - с берега плывут. А я в темноте с лодки смылся к вам… Я не хочу, чтобы вы тут один. Мне можно вам подсобить, дядя Артем?
Не гоношись лучше. Уйди, прошу.
Но Сеня уже спустил ноги в люк, нащупывая ступени лесенки. На секунду повис, держась за край руками, и как можно легче спрыгнул вниз.
Тихо! Смерти захотел? - выдохнул прерывисто Незабудный.
Сеня с ужасом осмотрелся. Страшная картина открылась перед ним. Артем Иванович продолжал, плотно опираясь затылком, локтями и плечами, вцепившись пальцами в полусогнутые колени, поддерживать насевшую на него стену. На краю расщелины, неведомо как, еще удерживались остроконечные, чуть посверкивающие в копотном свете фонаря снаряды, тяжелые тупоносые бомбы, полузашитые в треснувшие доски. Пламя в фонаре попыхивало, тени перемещались, соскальзывали, и казалось, бомбы колеблются на весу. А может быть, они и вправду покачивались в случайно возникшем и неверном равновесии, которое могло быть нарушено самым незаметным движением.
Не подходи! - сипел Артем. - Ну кто тебя звал, гаденок? Гэть отсюда!..
Но Сеня не уходил. Нет. Он не мог оставить тут одного в этом черном, гибельном одиночестве деда Артема. Он видел, как ломит силу великана ужасающая тяжесть.
Сенечка, хлопчик! - натужно выговорил Артем. - Одно прошу… Только ты тихонько. Тварь тут валандается у меня по ногам. Отгони ты ее, пакостную… Я этих го-лохвостых хуже смерти боюсь.
Сеня на цыпочках приблизился к показавшейся под стеной крысе. Та шарахнулась и с писком свалилась в провал. Слышно было, как всплеснулась внизу вода.
Спасибо тебе. Измучился я с ней, - сказал Артем. - А теперь погляди, прошу… который у меня час.
Сеня сел на корточки, вывернул голову и заглянул на ручные часы Артема Ивановича.
Два без четверти. Сейчас приедут, вот увидите! Еще чуток продержитесь, дядя Артем.
Шел бы ты отсюда. Христа ради. Богом тебя молю! Уйди Христа ради!
Дядя Артем, не надо так! - осторожно, но настойчиво попросил Сеня. - Ну что вы меня «христаради» просите, как тот нищий Забуга? Не надо так… Незабудный замолчал.
Вот гордый мальчонка, не желает надеяться на бога. Людей ждет. А ведь самому поди куда как страшно…
Дайте я вам подсоблю! - еле слышно шепнул Сеня. Ему казалось, что каждый громкий звук может вызвать взрыв, гибель всего вокруг. - Дядя Артем, помочь вам? Я вон ту кадку подтащу, а вы в нее упретесь. - Он понимал, что ничем не может помочь, такой слабенький и ничтожный, этому великану, державшему на себе уже верный час десятки пудов.
Только тихонько, сыночек, - сипло попросил Артем. - Осторожненький будь… Если только сможешь, пододвинь. Верно, мне поспособнее будет… Сеня стал с величайшей осторожностью подкатывать толстобокую тяжелую кадку, стоявшую у другой стенки подвала. Откуда только сила у него взялась?
Незабудный исподлобья следил за ним:
Легче… легче двигай. Ровней. Не тряхай… Вот так Гляди, сильный какой! А говорили: слабенький. Молодец!
Он уперся коленями в бок подставленной Сеней кадки. Положил сверху на край ее ладони рук, напряженно! переставляя их. Слегка расправил плечи. Стоять стало немного удобнее.
Дедушка… уже едут… Пусти меня к тебе… Мож-но? - раздалось вдруг сверху. И в черном квадрате люка; показалось слабо освещенное снизу догоравшим фонарем лицо Пьера.
И ты?.. Таки явился?.. - Артему Ивановичу не удалось изобразить, что он очень возмущен появлением Пьерки.
Ему давно уже хотелось спросить у Сени насчет Пьера: отплыл ли он со всеми? Что там ни толкуй, было бы все же обидно, если б чужой парнишка, пренебрегая опасностью и нарушив запрет, пролез сюда, а свой, усыновленный, так легко бы послушался и сбежал… Нет, ничего еще парень Пьерка. Не бросил. Человеком будет.
Цыма ты там! - Незабудный, избычившись, двинул вверх косматыми бровями, поднял глаза к люку. - Влазь. Подсобишь.
Пьер сполз вниз. В молчании и смятении глядел он сквозь вздрагивавший полумрак то на деда, то на Сеню Грачика, которого уже никак не рассчитывал застать тут. Незабудный велел обоим мальчикам держаться поодаль от него, поближе к лестнице. Сам он уже весь намок от невероятного усилия и ни на минуту не облегчавшейся натуги мышц. Но то, что он сильно вспотел, несколько освежило тело, дав спасительное второе дыхание, которое приходит на помощь в минуту высшей усталости тренированным спортсменам. Насупившись, так как нельзя было разогнуть шею, но уже чуть повеселее смотрел он в полутьме из-под сдвинутых клокастых бровей на перепуганных мальчишек.
Ну… что?.. Шли бы вы, хлопчики… У-ох… Лучше бы подале вам. Что? Перелякались? То не беды. Сдюжу. С такими хлопцами да не сдюжить… Ох и жмет! Ну, чего журитесь? Ему уже хотелось как-нибудь успокоить и утешить ребят, которые вопреки наказу не бросили его в эту страшную минуту. Внезапно усы его вздернуло задорной усмешкой. И он одним глазом, к удивлению ребят, подморгнул им, двинув бровью, вставшей от этого торчком.
Смеха!.. Ну-ка, Пьерка, ты бы рассказал Сене… Ух, жмет, сила окаянная!.. Расскажи, говорю, про того американца, что за стенку держался… 0-ох… Запамятовал, что ли? В журнале сам ты мне показывал. Ну?
Не могу я сейчас, дедушка!.. Ну что ты! - взмолился Пьер.
Что значит - не могу? Мне, что ли, прикажешь? И без того… ы-ы, тяжело…
Говори! - шепнул Пьерке Сеня, кольнув его локтем в бок.
Но тут за стеклом фонаря в последний раз торкнулось уже давно мигавшее пламя, пыхнуло дымком и погасло. Черная, словно вязкая тьма утопила в себе все, отделив мальчиков от Незабудного, возможно, уже навсегда. Но из непроглядного и беззвучного мрака снова послышалось натужное кряхтенье и тихий, сдавленный бас:
Вот. Ох!.. Посумерничаем… Не скучай, хлопчики. Ну, давай, Пьерка. Сказывай.
Ну… Это, когда еще война была, пргоизошло, - запинаясь, еле слышно, закартавил Пьер.
Ты пошибче… А то мне не слыхать…
Это было еще во вргемя войны, - громко повторил бедняга Пьер.
И Сене, которому после памятной вечеринки у Милы Колоброда уже не приходилось слышать, чтобы парижан-чик рассказывал кому-нибудь вычитанные им анекдоты, довелось теперь в кромешной тьме, в двух шагах от готовых каждое мгновение взорваться мин, узнать новую историю… Если бы рассказать ее на поверхности земли при ясном солнышке и подходящем случае, она и правда могла бы показаться занятной… А сейчас Пьер путано и нескладно, сопя затаенно носом и едва не всхлипывая, рассказывал о том, как в полуразрушенном городе, только что отбитом у неприятеля, офицер увидел пьяного сержанта. Тот упирался обеими руками в уцелевшую стену разбомбленного дома. «Что вы тут держитесь за стенку, сержант?» - «Никак нет, сэр, напротив: это я ее держу». - «Болван! Вы пьяны. Марш в свою часть!» - приказал офицер. «Есть в свою часть, сэр»,отвечал сержант и, от козыряв, шагнул в сторону. Стена упала и прихлопнула офицера. - Вот то-то и оно! - Слышно было сквозь кряхтенье в темноте, что Незабудный осторожно похохатывал. - Бац - и пришибло. Что, хлопцы? Ай да сержант!..
Мальчики сорвались с места, стукаясь в темноте плечами, вскарабкались по лесенке, просовываясь в люк крича изо всех сил:
Скорее!.. Идите! Сюда идите… Скорее, только тихо совсем… А то тут…
Чьи-то руки расшвыряли их в темноте. Сильные лучи карманных фонарей одного, потом второго - ударили через люк в подвал. Скрестились, заскользили вместе. Два пересекающихся светлых круга двигались по стене, похо-жие на светящуюся карту земных полушарий. Потом лучи разомкнулись. Кто-то скомандовал коротко в темноте. Слов Незабудный не расслышал, но узнал голос своего давешнего ночного гостя.
Чей мальчик? Почему здесь?.. А этот? В чем дело? Почему не на берегу?..быстро и отрывисто спрашивал тот.
Подвал заполнялся людьми. Они бесшумно двигались, ловко минуя друг друга в полумраке. Не было ни суеты, ни толкотни. Вмиг, но осторожно приблизились саперы к полуразрушенной стене, по которой бегали лучи фонарей. Тотчас же подтащили неизвестно откуда взявшиеся балки, подперли оседавшие камни. Кто-то бережно, но уверенно и сильно взял под мышки Артема Ивановича. И он почувствовал, как ненавистная тяжесть, столько времени наседавшая на него, вдруг отпустила. Он стал медленно разгибать сведенное до окостенения тело.
Попить бы… - прохрипел он, шатаясь.
Человек, который недавно был ночным гостем его, поддерживая за локоть Незабудного, подал ему фляжку. Артем Иванович жадно глотал прохладную воду, чувствуя, как сладостно остужаются его словно перекипевшие внутренности. Человек, бережно державший возле его рта фляжку, только приговаривал:
Ну и ну, Артем Иванович! Выручили, дорогой… Ну и ну!..
А саперы тем временем уже действовали. Тонкие, проворные пальцы их, белевшие в лучах электрических фонарей, ощупывали через пролом снаряд за снарядом, мину за миной. Эти умные, настороженные и бесстрашные пальцы проникали через щели в трухлявых ящиках, еле заметными движениями отгребали землю, легонько соскребывали окалину, въевшуюся в проржавленный металл. Саперы подкладывали бережно ладони под железное брюхо бомб, под готовые от малейшей оплошности подломиться кожуха мин, осторожно разводили провода. Они нашаривали взрыватели, извлекая их с той строгой и сосредоточенной снисходительностью, с какой опытный укротитель змей вырывает ядовитые зубы из пасти кобры.
Да-а… Щепетильная ваша работа, - промолвил, несколько поеживаясь, Незабудный.
Саперы, негромко переговариваясь, продолжали свою кропотливую и опасную работу, настойчиво и безбоязненно прикасаясь к снарядам, каждый из которых грозил мгновенной смертью при малейшей ошибке.
Один из них вынимал из расщелины стены рубчатые, как кукурузные початки, гранаты «ПОМЗ»; сосед извлекал полусгнивший деревянный корпус «ПМДБ».
Третий осторожно складывал на пол плоские, круглые металлические коробки, смахивающие на те, в каких обычно возят киноленты.
Минеры работали спокойно, лишь изредка обмениваясь краткими замечаниями:
Вазелинки!
От скрипуна - к шестиствольному миномету.
Принимай! - со сдержанной торопливостью приказал вдруг один из минеров.
Из провала стены заскользила, все убыстряя свое зловещее наползание, огромная, похожая на акулу, бомба. У нее было длинное, тупоголовое, узкое к хвосту, оперенному стабилизаторами, тулово. И снова выпрямился Артем Незабудный, не чуя страшной слабости, только что подступавшей к сердцу, отжал в сторону минеров, принял в свои объятия многопудовое чудовище, словно онол-ьц ванное у хвоста стальной манжетой.
Полегче! - предупредили его сзади.
Какой-то неуловимый, юркий звучок, словно кто-осторожно выклевывался из бомбы, егозил под обшивко; ее. Подбежали трое молодых саперов, хотели принять из рук Незабудного тяжеловесную бомбу. Но он снова отвел их плечом и, тяжело ступая, поддерживаемый под локти шаг за шагом подвигался к лестнице под люком.
Он помог поднять бомбу наверх. И вместе с саперами вынес страшный снаряд на насыпь, где бомбу осторожно погрузили в лодку, которая тотчас же отплыла с нескол: кими саперами.
От чудовищного перенапряжения Незабудный вконец обессилел. Ноги уже не держали его. Он сел на дамбу отвалился, прислонясь спиной к откосу. Отлежавшись немного, он снова поднялся и хотел опять сойти в подвал, где, может быть, нужна была его сила, чтобы помочь сапе-рам. Но его недавний гость крепко взял за локоть Артема Ивановича и, встав перед ним, загородил собой дорогу.
Не пущу, Артем Иванович. Как хотите, не пущу. Требую, чтобы вы немедленно на берег. Поглядели бы вы на себя. Как это вы еще только на ногах стоите? А тот не чувствовал уже ни усталости, ни боли. Никогда еще он так не гордился своей силой. Вот теперь наконец она по-настоящему пригодилась. Ни разу в жизни, кажется, еще не был так счастлив Артем Незабудный.
Рассветало. Бледная полоса неба в разрыве уходивших туч на востоке отражалась в глади успокоившегося водохранилища. Играли петушиную свою зорю кочеты во дворах Сухоярки. Сейчас запоют и гудки на шахтах, зовя к утренней, смене. Но все еще полнилось предрассветным покоем. И сладостно было Незабудному вслушиваться в тишину, властвовавшую над этим с детских лет ему родным и сейчас им убереженным от погибельной беды краем.
Взрыв!!! Всеоглушающий грохнул взрыв… Его чудовищный звук вломился в уши, жгутом полоснул по глазам и ударил нестерпимой болью в сердце. Незабудный повалился на дамбу.
Но он еще нашел в себе силы приоткрыть глаза. Он увидел, что все, обступая и склоняясь над ним, всматриваются со страхом… Ему показалось, что все вокруг слышали тот сокрушительный удар и, должно быть, испугались. Он прежде всего хотел успокоить людей.
Тю! - Он повел коснеющим от боли ртом. - То не беды… То у меня вот… ось тут только…
В Сухоярке живой души уже не было. На мертвенно-пустых улицах горели все электрические фонари, ставшие теперь желтоватыми при свете начинающегося утра. Их, видно, забыли погасить. Дождь совсем уже кончился. Только ручейки, виляя и перепиликиваясь в тишине, как утята, сбегались со всех сторон к водохранилищу. Поднятые по тревоге из-под земли шахтеры и комсомольские патрули увели людей за холм, на безопасное место, в песчаные карьеры. Саперам еще предстояло работать в подвале на островке несколько часов. Необходимо было соблюдать осторожность. Командир саперов разрешил вернуть жителей на место лишь после того, как все будет проверено и станет ясно, что не осталось больше ни одной мины.
Артема Ивановича нельзя было везти далеко. Доктор Левон Ованесович, прибывший в машине «скорой помощи» на лодочную пристань, куда доставили распростертым на дне дощаника Незабудного, заявил:
В данную минуту больной нетранспортабелен.
Кто-то на берегу напомнил было, что район объявлен небезопасным, и надо бы и самому доктору… Но Левон Ованесович так глянул поверх очков на говорившего, что тот мигом смолк. Доктор между тем уже расстегнул рубашку на широкой выпуклой груди Незабудного. Пальцы у доктора были быстрые, настойчиво пытливые, бережные, как у тех саперов, что сейчас разминировали подвал на островке.
Потом Незабудного осторожно, с великим трудом - так он был огромен и тяжел! - перенесли впятером в домик лодочника. Доктор Арзумян сделал укол и попросил всех выйти, чтобы оставить больного в полном покое. Доктор выглядел очень озабоченным.
Машина с красным крестом умчалась куда-то, но вскоре же вернулась. Из нее выпрыгнула девушка в белом халате, прижимая к груди что-то похожее на большого гусака с очень тонкой шеей. Это была кислородная подушка. Девушка взбежала на крылечко домика и, открыв локтем дверь, скрылась за нею. Сеня и Пьер терпеливо и безмолвно сидели на крыль-це домика, смотрели на дверь и ждали, что будет. Их пе-реправили сюда на том же дощанике, на котором вили Незабудного. Сейчас все о них забыли.
Подошла лодка с островка. С нее шагнули на берег кифор Колоброда и Богдан Анисимович Тулубей с перевя-занной головой. Богдан Анисимович, бесшумно ступая, не скрипнув дверью, вошел в домик. А Никифор Колоброд приблизился к ребятам. В руках у него посверкивал ку-бок, оставленный впопыхах там, на островке.
Этот, что ли? - спросил Колоброда. - Там оставал-ся. Вот, значит, нашелся.
Мальчики молчали. Они только голову повернули на миг и снова впились в дверь. Она тихо открылась. Показался Богдан Анисимович.
Ну как? - осведомился Никифор Колоброда.
Богдан Анисимович только головой покачал.
Тромб! - произнес он короткое, плотное слово, будто налитое тяжким свинцовым значением. - Закупорка сосуда, доктор говорит. От перенапряжения.
Послышался поблизости шум автомобильного мотора с характерным погромыхиванием металлического кузова. Из-за угла выкатил порожний самосвал. Сеня сразу узнал машину отца. На большой скорости самосвал подлетел к лодочной пристани. Обе дверцы кабины распахнулись. На землю легко соскочила Галина Петровна Тулубей. С другой подножки спрыгнул Тарас Андреевич Грачик.
Что с Артемом? - беспокойно спросила Галина Петровна. - И кто это разрешил тут ребятам оставаться? Всех вывезли, а эти что за особенные?.. Можно к Артему?
Богдан Анисимович остановил ее и незаметно показал себе за спину, на мальчиков.
Не велел доктор никого пускать… Худо. Вот как в жизни чудно складывается, Галя!.. Гора-Человек, на три жизни хватило бы в нем. А тут вот эдакая, - он отмерил ногтем на пальце, - и проточила мышь гору.
Может быть, все-таки зайти мне, Богдан? - неуверенно сказала Галина Петровна, которую муж незаметно отводил в сторону от ребят.
Лучше не надо, Галя. Разбередишь человека. Нельзя ему. Меня и то Левон Ованесович за дверь выставил. Говорит Артему: «Может быть, довольно разговоров на сегодняшний день?» А тот, понимаешь, еле языком ворочает, но боль чуток у него полегчала, как ему укол сделали, так он сразу за свое: «У меня, говорит, может быть, завтрашнего дня и не будет, доктор». Доктор ему: «Хватит разговоров». А Артем на это: «У меня, говорит, доктор, разговоры только-только и начались. Все у меня, говорит, в жизни не о том речь шла, о чем бы надо». Ну, доктор и велел всем выйти. С ним и так уже намучились. Артем все, понимаешь, как у него чуточку отпустит, так ничком лечь норовит: «Не хочу, говорит, понимаешь, чтобы смерть меня тушировала на обе лопатки». Еле-еле его доктор с сестрицей уложили как надо.
Пьер сидел на ступеньках крыльца, упершись локтями в колени и ладонями зажав голову. Ему казалось, что он смотрит на все уже из какой-то дали, куда его насильно уволакивает непоправимое несчастье. Оно тащило его прочь от этих уже ставших ему дорогими людей. Отчаяние, какого он никогда еще не испытывал, било его всего. Опять рушилось все в жизни, все, что с таким трудом было обретено, все, что складывалось во что-то наконец ясное и много впереди обещавшее.
Дед Артем… Если не будет его, ставшего теперь самым родным и необходимым, страшно подумать, какая черная пустота зазияет опять в жизни. Ведь за его широкой спиной входил Пьер в новую, сначала казавшуюся такой непривычной жизнь.
Так когда-то, припав к крыше трамвайного вагона, въезжал Пьер под кров депо, где можно было отогреться и соснуть хоть немного в сухом месте, чтобы утром снова оказаться вышвырнутым на холод, в бездомный долгий день, под слепое, безучастное небо. Неужели же опять гнало его в пустоту, чужую, неприкаянную, где и раньше не найти было мальчишке места, а теперь уже и не хотелось искать…
Он стучал зубами, не справляясь с ознобом. Отчаяние било его всего.
Ну что ты, Пьерка… Не надо, - пробовал уговаривать его Сеня. Но того продолжало трясти.
Галина Петровна подошла к нему, села рядом на крыльцо:
Петя… Ты не надо так… Погоди худое думать. Давай лучше надеяться будем, что справится дед Артем. знаешь какой?.. А случись что, о чем и думать не хочется, так ведь не в лесу останешься. Мы разве не с тобой все? Ты уж теперь наш. Что ж, ты по сию пору не разглядеть. Все озираешься волчонком, я смотрю… Ну, вставай, По труша, поехали. Тут тебе сидеть никакого толку. Да: к ребятам тебя отвезу. Ну, вставай…
И он с порывистой готовностью схватился за протяну-тую ему небольшую, но так твердо обнадежившую руку я послушно пошел за Галиной Петровной к грузовику.
Сеня, боясь, как бы и его, чего доброго, не прихватили спрятался за углом домика и вышел оттуда только тогда когда машина с взвывающим урчанием брала уже подъем от берега.
Он вернулся на крыльцо, потоптался тихонько возле двери, не решаясь приоткрыть ее, вздохнул и сел на ступеньку пригорюнившись. Потом он поднял голову, посмотрел на островок вдали, где была школа. Перед его глазами ясно встала заново вся страшная картина, когда в слабеньком свете фонаря Артем Иванович держал на себе валившуюся стену. Он взглянул на кубок, который Никифор Колоброда поставил на доски крыльца, оглядел стоявших чуть поодаль высокого, плечистого Богдана Тулубея и коренастого, приземистого и крепкого Колоброду. На всех как-то по-новому посмотрел Сеня. И так ему стало страшно, что среди этих дорогих, сильных и надежных людей, возможно, уже никогда больше не будет Человека Горы, деда Артема.
Он, должно быть, сам не заметил, что нечаянно всхлипнул. Но Богдан Анисимович вдруг обернулся.
Ты что? - Богдан Анисимович подошел поближе И увидел мокрую дорожку, которую проторила по щеке мальчика украдкой смахнутая слеза.
Такой он всегда был… всех в мире сильней… и вдруг сразу…
Богдан Анисимович опустился на крыльцо рядом с Сеней, обхватив его плечи.
Глупый ты парень! Думаешь, зачем же человеку сила, если все равно придет смерть и разом повалит… Нет, глупый ты еще, я вижу. Человек своей силой, может быть, не с одной, а с десятью тысячами смертей сегодня совла-дал. Ведь не останься он там да не удержи вовремя ту стенку, так что бы тут было?! Вот на что его сила великая сгодилась. Не хватает у тебя, вижу, понятия, чудачок, чтобы сообразить это…
Он помолчал немного, потом тяжелым, задумчивым взглядом обвел далекие берега водохранилища, над которыми уже всходило солнце, и добавил медленно, с силой:
Гремело по всему свету и долго еще люди повторять будут это имя: Незабудный!
«Б-буд-дный!.. - подобно необъятному эху отдалось вдруг по всему горизонту вдали. - Б-буд-дный… Б-буд-дный!» - еще и еще раз сдвоенно подтвердила даль. Сеня ясно слышал, как вся округа далеко-далеко подхватила и благодарно повторяет это огромное имя.
То саперы подрывали далеко за водохранилищем переправленные туда, в степь, мины и снаряды, которые были извлечены из подвала на островке.
Слышали эти взрывы за десятки километров окрест. Услыхали этот избавительный гром и в районном центре, куда уже ночью донеслась весть о страшном кладе, открытом под школой в Сухоярке.
Затихнув, прислушивались сухоярские ребята, которых увезли на автобусах и грузовиках вместе с другими жителями километра за четыре от поселка - в песчаные карьеры.
Милиционеры и бойцы, стоявшие в оцеплении вокруг опустевшего поселка, поворачивали головы и посматривали в ту сторону, откуда докатывались валы гудящего грома.
И во всей обширной округе, уже встретившей солнце и радовавшейся, что жизнь продолжается, только один человек, вытянувшийся на тесном топчане лодочника, ничего не слышал. Старый доктор, склонившийся над ним опять, чтобы сделать еще один укол, отвел свою руку и, не глядя, отдал уже бесполезный шприц сестре. Потом он медленно повернулся сгорбившейся спиной к ней. И она, неслышно взглатывая, стала осторожно развязывать тесемки белого халата и помогла его стащить с бессильно опущенных плеч.
Доктор, устало переставляя натруженные ноги, вышел на крыльцо. И Сеня, вскочивший было навстречу, глянул в лицо ему и сразу понял, что надеяться больше уже не на что.
| |
Небывалое захоронение – целое кладбище гладиаторов — обнаружено группой археологов в турецком городе Эфесе, некогда бывшим одним из главных городов Римской империи. А благодаря усилиям профессоров университета Вены (University of Vienna) Карла Гроссшмидта (Karl Großschmidt) и Фабиана Канца (Fabian Kanz) удалось выяснить некоторые интересные подробности из жизни бойцов.
О том, что учёные имею дело именно с захоронением гладиаторов, исследователи поняли из надписей и изображений на трёх надгробных камнях. Всего в могилах было обнаружено 67 скелетов людей в возрасте от 20 до 30 лет.
В ходе изучения останков оказалось, что у многих из этих людей были травмы. Но эти повреждения подвергались тщательному и дорогому лечению, что свидетельствует об особенном отношении к гладиаторам. Также по одному из этих скелетов удалось выяснить, что его владельцу была произведена ампутация конечности, проведённая именно хирургическим путём.
Кроме того, Гроссшмидт и Канц обратили внимание на то, что ранения немногочисленны, а это говорит о том, что сражения, в которых эти гладиаторы принимали участие, не были массовыми побоищами. Возможно, это было что-то вроде дуэлей, при которых мог присутствовать некто вроде секунданта.
Помимо упомянутых травм, исследователи нашли следы других ран, которые не подвергались лечению и, очевидно, являлись причиной смерти.
К таким ранениям относят, например, порезы на позвонках от мечей и некоторых других костях и следы от трезубцев на черепах.
Также учёные нашли на черепах отверстия квадратной формы. Такие травмы, по всей видимости, стали результатом удара тяжёлым молотом. По словам профессора Канца, это подтверждает мнение ряда археологов о том, что на арене присутствовал «ассистент», который наносил поверженному тяжело раненному гладиатору завершающий смертельный удар.
Учёные утверждают, что они имеют дело с первым известным науке кладбищем гладиаторов. По словам доктора археологии Шарлотты Робертс (Charlotte Roberts) из университета Дарема (Durham%20University),%20%D0%BD%D0%B5%20%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%BC%D0%B0%D0%B2%D1%88%D0%B5%D0%B9%20%D1%83%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%8F%20%D0%B2%20%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8,%20%D0%BD%D0%BE%20%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%B2%D1%88%D0%B5%D0%B9%20%D0%B5%D0%B3%D0%BE,%20%D1%8D%D1%82%D0%BE%20%D0%BE%D1%82%D0%BA%D1%80%D1%8B%D1%82%D0%B8%D0%B5%20%D1%87%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B2%D1%8B%D1%87%D0%B0%D0%B9%D0%BD%D0%BE%20%D0%B2%D0%B0%D0%B6%D0%BD%D0%BE.%20%D0%9E%D0%BD%D0%B0%20%D0%BE%D0%B1%D1%8A%D1%8F%D1%81%D0%BD%D1%8F%D0%B5%D1%82%20%D1%8D%D1%82%D0%BE%20%D1%82%D0%B5%D0%BC,%20%D1%87%D1%82%D0%BE%20%D0%BD%D0%B8%D1%87%D0%B5%D0%B3%D0%BE%20%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%B1%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE%20%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%8C%D1%88%D0%B5%20%D0%BD%D0%B5%20%D0%BD%D0%B0%D1%85%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D0%BB%D0%B8,%20%D0%B0%20%D1%82%D0%B0%D0%BA%D0%B6%D0%B5%20%D1%82%D0%B5%D0%BC,%20%D1%87%D1%82%D0%BE%20%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F%20%D1%80%D0%B0%D0%B1%D0%BE%D1%82%D0%B0%20%D1%83%D1%81%D0%BF%D0%B5%D1%88%D0%BD%D0%BE%20%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B2%D0%B5%D0%B2%D0%B0%D0%B5%D1%82%20%D0%BC%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%B5%20%D0%BD%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B5%20%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%B4%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F%20%D0%BE%20%D0%B6%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B8%20%D0%B8%20%D1%81%D0%BC%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%B8%20%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2.
%D0%A7%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%B9%D1%82%D0%B5%20%D0%B5%D1%89%D1%91%20%D0%BE%20%D0%B4%D1%80%D1%83%D0%B3%D0%B8%D1%85%20%D0%BD%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%B2%D0%BD%D0%B8%D1%85%20%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B5%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85%20%D0%BD%D0%B0%D1%85%D0%BE%D0%B4%D0%BA%D0%B0%D1%85:%20%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%20">
