Владислав, у нас любят глобальные экономические программы. Одну разрабатывал Алексей Кудрин, теперь будет «Стратегия роста» от Столыпинского клуба. Они имеют реальное значение или это дань некому ритуалу?
Скорее дань некоему ритуалу . С одной стороны, есть группа Кудрина, разрабатывающая программу, следование которой подразумевает сокращение налогов и уменьшение роли силовых структур. Но это, по сути, демонтаж существенных элементов системы, на который, я абсолютно уверен, Путин пойти не может. С другой стороны, есть Столыпинский клуб и марионеточная Партия роста, стратегия которых предполагает адресные кредиты ряду крупных компаний, которые не могут выжить в нормальных рыночных условиях. По сути, речь идет о том, чтобы помочь нескольким крупным предприятиям и конгломератам ценой денежной эмиссии, которая даст толчок росту цен и обесценению рубля. Конечно, гиперинфляции начала 1990–х ждать не стоит, но в любом случае это тоже определенный фактор нервирования населения. В итоге электоральная поддержка окажется подорвана. Этого тоже не хочется. Поэтому, я думаю, Владимир Владимирович всех выслушает, скажет, что все правы, что каждую программу надо доработать, взять из обеих «что–то хорошее», и так время удастся затянуть до выборов 2018 года, и в результате никаких реформ не будет.
Когда я наблюдаю за этими дискуссиями , я вспоминаю историю об отступлении Наполеона из России. Останавливаясь на ночь, император требовал зажигать в одной из комнат дома свечу, чтобы солдаты думали: император не спит, он постоянно думает об армии. Как раз этот сигнал Путин посылает обществу: я непрестанно занимаюсь экономикой. Но не более.
Роста, с вашей точки зрения, ждать не стоит?
Смотрите, наш экономический спад начался, по сути дела, в день прихода Путина в Кремль в 2012 году. Если вы возьмете поквартальную статистику, то с тех пор темпы роста ВВП только падали. Последний квартал президентства Медведева дал рост 4,9%, а потом все покатилось вниз, вплоть до минусовых показателей в конце 2014 года. Майские указы, усиление роли силовиков, ухудшение бизнес–климата, потом уже Крым, санкции, затем еще падение цен на нефть - все это одно за другим привело экономику к нынешней ситуации.
Я думаю, наша экономика может расти на 5–6?% в год, просто если ее дебюрократизировать. Если запретить полиции, прокурорским и прочим силовикам совать нос на предприятия, если декриминализировать все статьи по преступлениям в сфере экономики, как это хотел сделать Медведев в 2010–2011 годах, экономика пойдет вверх. По сути, это как воздушный шар, который нагрузили бешеным балластом, и он ползет по земле. Выкиньте балласт, и он взлетит сам собой. Даже уважая нынешнюю налоговую систему, соблюдая все нынешние законы, но просто не платя дань силовикам, не боясь всего, чего только можно бояться, не будучи постоянно пинаемым со стороны местных властей и т. д., бизнес расправит крылья.
Оборот торговли с Китаем у нас превысил оборот с Германией. Значит, восточный поворот действительно случился?
Да–да, с Китаем мы сейчас торгуем больше, чем с любой другой страной, и это нормально. Объяснение простое. Надо смотреть на динамику Китая в мировой экономической системе. А она такова, что Китай за последние 10–15 лет вырвался на позиции главного мирового экспортера. И совершенно естественно, что у любой страны - Россия это будет или другое государство - торговля с Китаем наращивается пропорционально ее доле в глобальном товарообороте. Когда самым крупным в мире экспортером была Германия, она оставалась нашим самым крупным торговым партнером. Теперь самым крупным экспортером стал Китай - и он занял соответствующую позицию и в российском экспорте и импорте. Что в этом такого уж примечательного и удивительного, я не вполне понимаю.
Вы–то как раз неоднократно говорили о необходимости разворота к Западу. Но разве мы не наблюдаем закат Европы, чему свидетельство и многочисленные теракты, и побег Великобритании с корабля ЕС?
Я говорю лишь о том, что нам надо налаживать максимально комфортные экономические отношения с Европой, а также максимально привлекать европейские инвестиции. Потому что основные капиталовложения, которые приходят в Россию, европейские. И основные технологии, которые мы покупаем и коммерциализируем, тоже европейские.
Тот же Китай в свое время развил экономику так быстро потому, что огромное количество американских, японских компаний пришли в страну со своими производствами, запустив тем самым подъем промышленности. Конечно, американцы к нам не придут (они вполне довольны связкой с Китаем и Мексикой), но европейцы на протяжении последних 15–20 лет активно осваивают Центральную Европу как свою новую промышленную базу. Россия в 2009 году произвела легковых автомобилей меньше, чем… Словакия - и все потому, что в ту же Словакию, Румынию, Чехию, Польшу были передислоцированы многие европейские автозаводы. Я убежден, что Россия должна быть не бензоколонкой, а производственным цехом Европы. Тогда бы мы включились в европейскую систему разделения труда и стали нормальной частью Европы. Ни одна другая территория помимо Европы не может нам дать ничего подобного, потому что Китай - сам индустриальная страна и поэтому абсолютно не заинтересован в развитии нашей промышленности. Ему нужно получать наши ресурсы, все остальное он сделает сам.
Что касается терактов. Я не буду говорить, что там все нормально, наоборот, Европа стоит перед колоссальным вызовом и большими проблемами в связи с мусульманской миграцией, но одно дело - вопросы социальной политики, а другое - экономическое взаимодействие. Нам от них нужны идеи и технологии. Мы пока не собираемся вступать в Евросоюз и тем самым принимать мигрантов, как не собираемся перенимать и их систему социального обеспечения. Мы просто должны иметь с Европейским Союзом такие экономические связи, чтобы получать по возможности все, что можно получить от их экономического роста.
Что касается Великобритании, то, во–первых, давайте подождем, когда она реально выйдет. А во–вторых, Британия по большому счету никогда не была элементом единой Европы. Если мы вспомним знаменитое выступление Черчилля в 1946 году, где он призвал к созданию Соединенных Штатов Европы, то увидим, что он закончил речь уверенностью в том, что США, Советская Россия и Великобритания со странами Содружества окажутся «большими сторонниками» (но вовсе не частью) этого европейского проекта. И когда Великобритания вошла в ЕС в 1973 году, я думаю, что это было ошибкой. Англия всегда была исключением во многих европейских программах, она всегда выторговывала себе особые преференции, и если сейчас она выйдет и этот торг прекратится, ЕС станет более единым и устойчивым.
Кто больше пострадал от санкций и контрсанкций? Мы или они?
Европейцы по большом у счету серьезно к этим санкциям никогда не относились. Для них они были единственной возможностью сохранить лицо в условиях российской агрессии на Украине. Воевать с Россией они не собирались, помогать военным образом Украине тоже. Им нужно было просто выразить свое фи, по возможности не навредив ни себе, ни - чего тут таить - нам. Поэтому санкции были очень умеренными: за исключением ограничения на въезд для ряда лиц, они касались нефтедобывающего и газодобывающего оборудования для проектов на шельфе в Арктике, касались продукции двойного назначения и финансов.
Деньги не знают границ, поэтому я ни в коем случае не думаю, что в европейских банках случатся проблемы от того, что Россия вернет $30–40–50 млрд за несколько лет и не будет брать новые кредиты: они легко разместят ресурсы в других регионах. А с учетом падения цен на нефть никто и так не станет сейчас покупать оборудование для работы на шельфе.
Что касается продуктовых санкций, то, если посмотреть на статистику, мы увидим, что европейский экспорт аграрной продукции вырос по большинству стран - и по Франции, и по Италии, и по Германии. Так что от санкций гораздо больше шума - я его воспринимаю как результат активности продажных европейских политиков: да, конечно, европейский экспорт в Россию упал на треть и даже больше, но значительная часть этого падения связана с тем, что Россия, в принципе, сейчас вообще меньше импортирует из–за кризиса. Если глянуть на статистику Федеральной таможенной службы, то за 2013–2015 годы падение экспорта из Европы в Россию составило 45%, а из Китая - 36%. То есть разница не так уж и существенна. И считать, что европейцы так много потеряли из–за санкций, я бы точно не стал. Конечно, потери есть, но они связаны с падением цен на нефть и с нашим кризисом, а не с санкциями. Что касается контрсанкций, то, конечно, они повысили цены, ухудшили качество продукции и нанесли весьма серьезный удар по переработчикам, многие из которых сильно зависят от импортного сырья. Но катастрофы нет. По большому счету надо к санкциям привыкнуть и не питать надежд на их отмену.
Каковы реальные перспективы нашей экономики, если все будет идти как идет?
Ну как, перспективы нашей экономики - это медленный спад, думаю, что каждый год на протяжении ближайших 5 лет мы будем терять процент или два (от ВВП предшествующего года). Бюджет сейчас в значительной степени пополняется из резервных фондов - но они, скорее всего, закончатся к концу следующего года. И поэтому бюджетные расходы будут снижаться, а они сегодня серьезно накачивают экономику - через них идет финансирование больших проектов, пенсий и зарплат, которые во многом поддерживают потребительский спрос. Соответственно, единственная возможность, которая останется у правительства, - это дальнейшая девальвация рубля, с тем чтобы при снижающихся нефтяные доходах могла продуцироваться бoльшая рублевая масса. Если это получится, покупательная способность населения будет все равно постепенно снижаться, а производство продолжит падение. Я думаю, что мы вошли в такое состояние, когда реформ не будет, а правительство будет делать вид, что ничего страшного не происходит.
В СССР перестройка началась при $14 за баррель. Какая цена сейчас может подтолкнуть Россию к реальным реформам?
Это вопрос сродни вопросу о том , на каком расстоянии от Берлина должны быть советские танки, чтобы гитлеровский режим начал перестраиваться. Мне кажется, что сама постановка вопроса ошибочна. Советская система была по крайней мере вменяемой, она довольно четко реагировала на внешние обстоятельства - в том числе и на нефтяные цены.
Сейчас я не вижу какой–то адекватной реакции правительства на происходящее вне страны. Цены на нефть могут быть любыми, но нынешняя российская «элита» свою власть - и свои деньги - никогда не отдаст.
Надо иметь в виду также и тот факт , что в Советском Союзе никто не предполагал, что страна может рухнуть, никто не ощущал опасности распада. Поэтому Горбачев так радикально и начал реформы. Сейчас мы помним, к чему реформы могут привести: мы знаем, что случилось с Советским Союзом; мы боимся Запада; мы считаем, что вокруг враги, и поэтому реформировать данную систему практически невозможно.
На мой взгляд, при жизни нынешних вождей никаких реформ увидеть нам не придется. В этом отношении Володин абсолютно прав: есть Путин - есть Россия. Эта система никогда не изменится при его жизни, но рухнет, как только его не станет.
Значит, неизбежно смутное время или оттепель?
Послушайте, у нас сегодня не Русь XVI века. Поэтому проводить исторические параллели бессмысленно. Их можно проводить с уходом Горбачева, и я думаю, что нас ждет нечто похожее. Если вспомнить 1991 год, тогда невозможно было найти людей на должности в правительстве СССР, потому что никто не хотел идти на эти позиции, так как все понимали, что время коммунистического режима закончилось. То же самое произойдет и в будущем: люди в госкорпорациях и правительстве настолько уже заработали и насытились, что, если система начнет рушиться, они просто «погасят свет» и уедут в свои замки за границей, и на этом все закончится. А новое правительство получит то, что получили Гайдар и Ельцин: долги, рухнувшую промышленность, убитую инфраструктуру, деморализованный народ - словом, «выжженную землю». Разве только что замки и дворцы чиновников останутся, какие коммунистам и не снились. Что будет дальше? Думаю, очередной виток либерализации, маятник всегда качается - и после ужесточения режимов всегда наступает мягкая оттепель.
Какова, с вашей точки зрения, сейчас правильная стратегия для бизнеса в России?
Я думаю, что правильная стратегия - снижение издержек, сосредоточение на собственном основном бизнесе, минимальное количество покупок новых активов, как бы привлекательно они ни выглядели: очень высока вероятность того, что в будущем они способны создавать только убытки. То есть реально сбрасывать все ненужное и стараться экономить на всем.
Но кризис - лучшее время для завоевания доли на рынке!
Да, но именно кризис, а не период рецессии , которой не видно конца. Повторю: сейчас не время покупать какого–то конкурента, даже если кажется, что он стоит дешево. Многие даже очень известные компании залезали в долги ради такого типа экспансии, и кончалось это для них очень плохо.
Если есть сейчас возможность для роста, этот рост должен быть органическим - то есть происходящим из естественного расширения вашего бизнеса. Слияния и поглощения в рецессию - самый катастрофический вариант.
А у нас есть луч света в темном царстве?
Я настроен оптимистически по двум причинам.
Во–первых, царство не слишком темное, ничего ужасного не происходит, у нас не 1998 год. Кризис не катастрофичен, он не ведет к слишком тяжелым последствиям, в том числе в социальной сфере. Мы платим за восторги собственными властями, которые годами ничего не делали в экономике, но совершили кучу ошибок в политике.
Во–вторых, нет такого момента, с какого нельзя было бы начать модернизацию. Она происходит тогда, когда население понимает, что без нее не выжить.
Просто у нас пока нет понимания, что надо меняться. Когда оно придет - все поменяется, все будет хорошо. Нужен лишь естественный консенсус в пользу перемен.
Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter
Смердящий либеральный труп Слава Иноземцев вновь со всей присущей ему желчью (а что делать: теперь въезд не только в Россию, но и в Белоруссию с Казахстаном должнику Иноземцеву заказан - не выпустят, поскольку пограничные базы нынче общие) открыл сезон обвинений действующей власти во всех возможных грехах за прошедшее 16-летие.
Лично я от Путина и К за те же 16 лет в материальном плане не получил ничего (за поездку на Валдай-2014, проходившем осенью в Сочи, кланяюсь в ноги) и тем не менее, имею что сказать в пику новому либеральному поветрию.
Слава, друг!
1. Дорогой мой Слава, ты ни хрена не знаешь русскую историю, а память у тебя даже не девичья, а амнезированная. Вот ты несколько раз сравниваешь Россию с Китаем и ОАЭ и сам понимаешь, что передергиваешь. Китай к 2000-м уже 22(!) года шел по пути реформ, а Эмираты всегда были элитарной монархией, где простых людей днем, как говорится, с огнем.
А теперь вспомни, дорогой мой друг, какими мы были 16 лет назад. Не помнишь? Тогда я скажу: твои пролиберальные друзья-подонки ограбили мою страну, разыграв представление под названием «Дефолт-98». Да что там, осенью 1999-го в одном из маленьких городков Краснодарского края у меня на вещевом рынке покупали несчастные 100 баксов, собирая выручку с 3 (с трех, Славик!) торговых точек.
А что была за страна Россия? Лоскутное, млять, одеяло, где на Кавказе беспределили Масхадов с Басаевым и с этим, как его, Хаттабом; в центре - Башкирия с Татарстаном гнули пальцы на предмет выхода из состава; а на Севере такие как ты, разыгрывали финно-угорскую карту. О бандитских разводках, о сращивании власти с криминалом я даже не упоминаю. Все это ты тоже не помнишь? Я-то помню, не надейся.
2. Я не зря упрекнул тебя в незнании русской истории. Слава, дорогой, Россия (подозреваю, что у тебя явно нерусские корни) всегда, тысячелетие была бедной страной, представляешь? Что бы ты сделал, если б на тебя, а не на Путина свалился золотой дождь нефтедолларов? Правильно (только не ври) - сначала б дал людям пожрать. И поменять осточертевшие советские телевизоры без пультов на импортные. А кто такие «подснежники», помнишь? Нет? Это те, кто зимой на своих авто не ездил, а по весне вылезал. Где они теперь? Нету. Все на недорогих, но иномарках.
3. Тебя «Газпром» с «Роснефтью» не устраивают? А «Аэрофлот» со Сбером - нормально? Че ж ты лицемеришь-то опять, а? Да будет тебе известно, дорогой мой чемодан, что на Руси издревле на самые бюджетообразующие направления ставили своих, проверенных, пусть, и не самых умных. Потому что любая автократия, еще больше чем демократия, зависит от роста или хотя бы сохранения благосостояния народа. Это не я изрек, это любимый вами, либералами, Мансур Олсон. Тот, который предлагал насаждать демократию силой.
И ты ведь знаешь, знаешь!, что в Китае доля госкомпаний в общем объеме капитализации - более 60%, а на Шанхайской бирже 80% торгуемых акций - от предприятий с госучастием. Про ОАЭ вообще молчу - там о многообразии форм собственности в ключевых отраслях можно даже не говорить.
Насчет МЧС ты, возможно, и прав, но ты, видимо, не знаешь, что затор случился (так говорят, по крайней мере) из-за застрявшей фуры любимого тобой негосударственного ретейлера «Магнит».
4. И про военные расходы ты опять же все знаешь - у такой огромной страны как Россия иного пути просто нет, иначе тех, кто допустит отъем части территории, тот же любвеобильный русский народ разорвет на части. Не отходя от Кремля. Про пенсионные накопления и вовсе промолчу - ты в курсе, что значительная, абсолютная часть пенсионных накоплений в НПФ разворована, и ты, кстати, косвенно тоже принимал в этом участие (хоть, допускаю, как член совета директоров Военно-мемориальной компании не получил за свои труды ни копейки).
5. Вот ты все сравниваешь, сравниваешь, и, наверное, правильно делаешь, но! А тебе не кажется, что абсолютное большинство так называемых «рецептов» для России просто не подходит? Не думал, почему? А потому что русский экономический характер изучить было некому - ты, например, занимался банковским бизнесом, сделками с Минобороны по недвижимости и неравной коньячной борьбой с Ротенами. А больше-то и некому было. А теперь вы все удивляетесь, какой вам народ достался, тупорылый.
И скажи, мой друг, напоследок. Если б завтра тебе простили все долги и пригласили вернуться - прилетел бы? К Путину, например, или к Медведеву? Не отвечай, я и так знаю - прилетел бы, приполз. Так что ж тогда кочевряжишься? Чиркани письмецо, переправь его, власть нынче уже немолода, авось будет снисходительна.
Только не позорься с такими текстами, прошу тебя.
У многих нет подписки на «Слон». Обычно я не нарушаю копирайта других… но я считаю, что сейчас эта статья нужна всем, и поэтому публикую ее в виде текста прямо здесь. Надеюсь, что «Слон» меня простит.
Слава Рабинович, Фейсбук
ПРОГНОЗ НА 2016
Долгая дорога вниз. Как Россия стала «экономикой разочарования»29 декабря 2015, 17:35
Владислав Иноземцев
Доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества
Год назад я дебютировал в Slon Magazine с колонкой о том, как, вероятнее всего, рухнет российский политический режим. Прошедший год подтвердил многое из сказанного. Власти не реализовали никаких программ борьбы с кризисом, лишь усиливали его тактически ошибочными политическими решениями. Население продемонстрировало полную неспособность в организации каких-либо протестных действий.
За счет девальвации (инструмента снижения жизненного уровня граждан) правительство продлило горизонт использования «корпорации “Россия”» в собственных корыстных целях. Масштабы такого использования, судя по всему, не снижаются: подтверждением тому служат как официальные (в отношении, к примеру, правительства Коми), так и неофициальные (в отношении Генпрокуратуры) расследования злоупотреблений чиновников. Курс на обострение политической риторики и демонтаж правового государства, который начал офор-мляться сразу после возвращения Владимира Путина в Кремль, приобрел сис-темные черты и выглядит сегодня неизменяемым.
Быстрые проводы
2015 год стал очень важным для российской экономики и для российской политической элиты – может быть, даже более важным, чем сейчас кажется. Именно в этом году власть стала целенаправленно разрушать экономику в погоне за ложными политическими целями и за благорасположением своих собственных друзей.С одной стороны, мы увидели возобновление «борьбы с терроризмом» – старой сказки, которая привела Путина к власти после взрывов домов в Москве в 1999 году и которая теперь трансформировалась в идею противостояния террористам вдалеке от российских границ. Мы увидели продолжение практики «маленьких победоносных войн», пусть и не в Крыму, так в Сирии. А также растущую экономическую безответственность при принятии политических решений – от закрытия туристических направлений и санкций против Турции до приостановления действия договора о свободной торговле между Россией и Украиной.
С другой стороны, несмотря на явное ухудшение экономической конъюнктуры, власти продолжили «доить» экономику в пользу ассоциированных с ними компаний и граждан. Это прекрасно заметно и на примере роста военных расходов, поддерживающих на плаву корпорации вроде «Ростеха», и в случае с «передачей на откуп» дорожных платежей детям старинного спарринг-партнера Владимира Путина по дзюдо, и в многочисленных историях о чиновничьей коррупции, которые президенту начали рассказывать не только представители «пятой колонны» из ФБК, но и его верные соратники по ОНФ.
Экономика все главнее
Сегодня, накануне проводов 2015 года, можно назвать два его важнейших результата.Во-первых, уходящий год доказал, что российское руководство не способно изменить свой политический курс, сколь бы безумным он ни был. Практика санкций, разрывов экономических связей, бросания необоснованных и оскорбительных обвинений бывшим партнерам – все то, что началось в 2014 году, продолжилось и многократно усилилось в 2015-м. Попытка сблизиться с США и европейскими странами на почве совместного противостояния терроризму в Сирии вряд ли окажется успешной, так как позиции сторон слишком различны. Минские соглашения так и не выполнены, и в новом году отношения с Западом на почве Украины, скорее всего, обострятся вновь. Иначе говоря, перспектив примирения не просматривается.
Во-вторых, с уходом в историю 2015 года оказывается, что российская экономика практически не растет уже восемь лет: суммарный рост в 2008–2015 годах составит не более 2,0% (если принять весьма оптимистичный результат текущего года – 3,7% спада), что означает около 0,2% в годовом исчислении. Мы пережили восемь лет стагнации – столько же, сколько до этого времени продолжался феноменальный подъем 2000–2007 годов, в течение которого ВВП рос на 6,9% ежегодно. Это означает, что система не просто столкнулась с двумя кризисами (2008–2009-х и 2014–? годов), но и достигла некоего потолка, выше которого она не может прыгнуть. На мой взгляд, это означает только одно: из текущего кризиса… она не выйдет.
Именно это выглядит самым существенным вызовом, с которым сталкивается сегодня Россия. Экономика обретает ныне гораздо большую значимость, чем политика, но власть категорически не желает обращать на нее внимания, хотя все больше и больше обстоятельств исключительной важности требуют это сделать.
Найди пять отличий
Российская экономика на новом этапе развития отличается от той, которую мы наблюдали ранее, как минимум по пяти направлениям.1. Мы вступаем в третий год, который ознаменуется снижением среднегодовых цен на нефть – при этом оказывается, что возвращение их к уровням 2005–2006 годов, которое мы видели в 2015-м, производит в стране резкую депрессию, в то время как прежде такие котировки обеспечивали 5–6%-ный рост. Это снижение выпускает дух из российской экономики, без особого следа «пережевавшей» в 2000–2013 годах почти $3 трлн нефтяных сверхдоходов, и ее упадок будет продолжаться.
2. Мы сталкиваемся с устойчивым снижением реальных доходов населения и прибылей корпоративного сектора. Первые в уходящем году сократились на 11% (а если посмотреть на долларовый эквивалент средних зарплат, то вернулись на уровень 2005 года), вторые (не считая сырьевого сектора) балансируют около нуля. Целый ряд отраслей переживает спад на 20% и более, и тренд только усилится в новом году, по мере того как граждане и бизнес будут привыкать экономить.
3. Россия быстро деглобализируется, отгораживаясь извне и изнутри от мировой экономики. Международный товарооборот по итогам 2016 года может сократиться более чем вдвое по сравнению с 2014-м. Не стоит забывать, что быстрый рост 2000–2008 годов был обусловлен в том числе и притоком почти $390 млрд иностранных кредитов, которые второй год мы будем только отдавать – и это означает потерю ежегодно нескольких процентов ВВП.
4. Бюрократическое регулирование и политическая непредсказуемость убивают инициативы бизнеса. Впервые в истории крупные корпорации заявляют об уходе из России (об этом уже заявили Opel, Adobe, GM, Stockmann и ряд других) или о закрытии значительной части производственных мощностей. Ситуация в отечественном финансовом секторе близка к катастрофе (достаточно посмотреть на тот же ВЭБ, не говоря о коммерческих банках). Отток капитала в ближайшие годы не прекратится.
5. Наконец, нельзя забывать и о первой реальной девальвации на протяжении правления Владимира Путина. Среднегодовой курс рубля к доллару с 2000 по 2013 год отклонялся от среднего за период значения не более чем на 6%, сейчас же он вдвое ниже усредненного показателя путинских лет. В прошлый раз, в 1999 году, такой скачок дал 10%-ный рост экономики, сейчас этот «электрошок» не шевелит ее «бренное тело». Между тем негативные последствия девальвации – и в первую очередь сокращение потребления – скажутся как раз начиная с 2016 года и далее.
Развиваться никогда не поздно
Какой можно сделать вывод из происходящего? Судя по всему, путиномика достигла своего предела. Это не означает, что политическая система находится в кризисе. Напротив, она становится все более вороватой, все более безответственной и все менее склонной к любым компромиссам. Доверие к этой самовлюбленной и кажущейся самой себе всемогущей власти находится на исторических максимумах – и оно выступает гарантией того, что никакой коррекции курса ждать не следует. Я бы отметил даже более важный факт: в 2008 году Россия практически достигла большинства экономических показателей позднесоветского периода, о чем в Кремле говорили с нескрываемым удовлетворением. Но, как оказалось, их-то мы перерасти и не можем.«Советский» менеджмент не может сделать лучше, чем было в советские времена. Иначе говоря, стоит задуматься, не имеет ли место в постсоветской истории «большой путинский цикл»: экономический подъем на протяжении восьми лет в 2000–2008 годах, экономическая стагнация в 2008–2015 годах и экономический спад в 2016–2023 годах, как раз до логического завершения правления? И если это так, то впереди нас ждет не быстрый выход из экономического спада 2014–2016 годов, а медленное угасание, тянущееся годами.
Замечу, такой путь совершенно не оригинален. Он продемонстрирован, например, в любимой Кремлем Венесуэле, где всякие следы экономического развития закончились в 2005–2007 годах, но которой потребовалось более десяти лет для того, чтобы начать разочаровываться (даже не разочароваться) в чавистском курсе. Я предвижу нечто подобное и в России: несмотря на снижающийся уровень жизни населения, у элиты существует масса инструментов для того, чтобы поддерживать политическую стабильность и продолжать на протяжении многих лет вынимать деньги из страны. Между тем вектор становится все более явным – «корпорация “Россия”» приносит и будет приносить убытки; резервный фонд исчерпается до лета 2017 года, после чего желаемая элитами доходность выйдет в отрицательную зону.
Если принять такую гипотезу, то начинающийся 2016 год выглядит самым важным (тогда как 2015-й был лишь «очень важным») для судеб российской политической системы. Сейчас некоторые аналитики и бесчисленные чиновники рассуждают о том, достигнет ли спад 1% или ограничится меньшим значением.
На мой взгляд, главный вопрос состоит в том, окажется ли он в 2016 году бóльшим, чем в 2015-м, или нет. Учитывая снижение цен на нефть в пределах 25% к средним уровням уходящего года в году грядущем; падение реальных доходов граждан еще на 7–8%; активный вывод капитала и сокращение инвестиций; неминуемое дальнейшее снижение рубля, я не вижу оснований к предположениям о приостановке спада.
Мне возразят в том ключе, что некоторые фундаментальные основания российской экономики сильны, что фондовый рынок и рубль «перепроданы», и все это может помочь нам обрести равновесие. Однако я скажу: ничто в мире сейчас не влияет на экономику так, как ожидания потребителей и инвесторов. Какой бы ни была Россия в 1990-е и начале 2000-х годов, она была экономикой надежды. И русские, и иностранцы хотя и боялись, но инвестировали в нее. Мы могли не гордиться своей страной, но верили в ее будущее. И это создавало условия для подъема. В 2010-е все обстоит иначе. Сейчас Россия – это экономика разочарования. И свои, и чужие выводят деньги, надеясь спасти что только возможно. Народ гордится страной, но при этом бежит из нее в количестве, десятикратно превышающем эмиграцию медведевских лет. Все это и задает траекторию неизбывного спада.
Еще раз повторю: то, что ждет нас в будущем, – не катастрофа. Неудачи российских модернизаций происходят от того, что со страной в последние десятилетия не случилось ничего настолько плохого, насколько можно было бы ожидать. Возможно, это ждет нас в начале 2020-х, и, оттолкнувшись ото дна, сбросив советский бред и простившись с нынешней «элитой», мы начнем по-настоящему развиваться. Сделать это, я уверен, никогда не поздно.
Ну а пока – с Новым годом!
Российский экономист, социолог и политический деятель. Доктор экономических наук. Автор более 300 печатных работ, опубликованных в России, Франции, Великобритании и США, в том числе 15 монографий (одна в соавторстве с Дэниелом Беллом), четыре из которых переведены на английский, французский, японский и китайский языки. Член научного совета Российского совета по международным делам (2011- по настоящее время), председатель Высшего совета партии «Гражданская сила» (2012-2014 годах). Лауреат публицистической премии «ПолитПросвет».
Окончил экономический факультет МГУ, доктор экономических наук. Является последовательным сторонником либеральной демократии и убеждённым атеистом.
В марте 2010 года Владислав Иноземцев подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти». В июне 2011 года выступил на съезде партии «Правое дело» и предложил «поставить в центр предвыборной кампании темы, которые никто больше не посмеет поднять и позволят консолидировать целевую аудиторию». Иноземцев предложил четыре темы, которые, по его мнению, могут стать основными, хотя список не следует считать закрытым:
1) «Власть и государственная служба стали в России одним из видов бизнеса - и этот бизнес ныне вытесняет все остальные. Практически не осталось министра, губернатора или прокурора, вокруг которого не сложилось бы предпринимательских групп. Входит в практику назначение на важнейшие посты в чиновничьей иерархии и менеджменте госкомпаний детей и родственников руководителей страны... Разделение политики и экономики - залог прогрессивного развития страны».
2) «Нам нужен образованный рабо-чий и инженерный класс, а не „офисный планктон" и не продавцы импортных товаров. Поэтому партии на-до пред-остеречь граждан от „сколковских" иллюзий и призвать к новой индустриализации, развитию инженерного образования, ин-дикативному планированию, возрождению крупных региональных производственных центров.»
3) «Россия должна стать членом Европейского Союза, принять его нормы и законы, и в будущем участвовать в выработке новых. Присоединение к ЕС - залог выживания нашей ст-раны в эпоху глобальных интеграционных объединений.»
4) «Попам не место в школах, в армии, государственных учреждениях. Корабли и самолеты должны плавать и летать потому, что их собрали умелые и квалифицированные рабочие, а не потому, что их окропили святой водой обладатели часов, стоящих десятки тысяч долларов. Религия должна стать частным делом граждан.»
15 сентября Владислав Иноземцев на съезде партии «Правое дело» был избран в Федеральный политический совет партии, а на последующем заседании съезда, 20 сентября, вошёл в состав федеральной части избирательного списка партии на выборах в Государственную Думу ФС РФ VI созыва. В феврале 2012 года вышел из партии после того, как «Правое дело» поддержало кандидатуру Владимира Путина на президентских выборах.
В январе 2015 года в статье «Европейский дом России» высказывает свое мнение о том, что надо сделать для того чтобы санкции, введенные США и ЕС против российских частных лиц и компаний, стали эффективным инструментом противодействия амбициям Владимира Путина.
России как независимому государству уже четверть века. Это большой срок, в который зачастую умещались драматические исторические события. В этот отрезок времени вписались вся Французская революция и эпоха Наполеона, за такой же срок Европа закончила Первую мировую войну и начала Вторую, Китай превратился из глобального захолустья в крупнейшего в мире экспортера, а Apple и Microsoft — из маленьких групп энтузиастов в самые дорогие корпорации мира.
Егор Алеев/ТАСС
Подопечные Верхнеуслонского дома-интерната для престарелых и инвалидов смотрят пресс-конференцию президента РФ Владимира Путина
Россия же, хотя и изменилась довольно сильно, все же остается в целом той же страной, какой мы знали ее четверть века назад. Что мы хотели свершить за эти годы и что у нас не получилось? Этот вопрос редакции показался мне очень интересным, и я попытаюсь ответить на него по нескольким направлениям.
Прежде всего, следует отметить, что
у России не получилось реализовать ни одну из экономических «мечт», к которым она стремилась.
В 1990-е годы в качестве цели провозглашалось формирование «нормальной» рыночной и конкурентной экономики (в 2005-м американский профессор А. Шлейфер даже издал книгу «А Normal Country: Russia After Communism»). Сегодня, когда монополии плодятся каждый день, а основными экономическими ньюсмейкерами выступают представители силовых структур, о «нормальности» никто уже не вспоминает.
В 2003 году президент Путин объявил следующий экономический лозунг — знаменитое «удвоение ВВП» к 2013 году. Пик был отмечен лишь в 2014-м, и то на уровне не 200%, а 163% от уровня 2003-го. В 2006 году он же провозгласил лозунг «энергетической сверхдержавы», но и эта цель вспоминается сегодня с улыбкой: если в 1990 году РСФСР обеспечивала 16,2% мировой добычи нефти и 29,7% — газа, то в результате беспримерных усилий последних лет сейчас ее доля составляет соответственно 12,6 и 16,7%.
В 2008-м, как мы помним, была объявлена модернизация и переход к высокотехнологичной экономике; сейчас, когда Россия полностью зависит от импорта не только компьютеров и оргтехники, но даже расходных материалов к ним, а в городах не хватает вакцин от гриппа, о модернизации (а также лидерстве в производстве софта и фармацевтических товаров как ее части) давно забыто. Что характерно, с тех пор амбициозных экономических целей больше не выдвигалось (власть стала если не более умелой и опытной, то хотя бы более адекватной).
Провалив все намеченное, мы логично впали в хозяйственную стагнацию, которая может затянуться на годы.
С более частными задачами получалось ненамного лучше. В большинстве быстроразвивающихся стран движителем экономического роста является промышленность — сначала менее, а потом более высокотехнологичная. Россия оказалась единственной страной, «выпавшей» из этого тренда. За годы в стране не построено почти ни одного нового предприятия (за исключением разве что автомобильных заводов иностранных компаний).
Мы производим сейчас меньше промышленной продукции, чем во времена РСФСР, по отдельным позициям в 2,5-200 (!) раз.
Отрасли промышленности, определяющие облик современной экономики (разработка и производство компьютеров и оргтехники, средств связи и коммуникации, лекарств и медицинского оборудования и даже конкурентоспособное машиностроение), у нас почти полностью отсутствуют — страна не производит даже собственного инсулина, лишь разливая привозной на заводе в Орловской области. В результате Россия не только не преодолела зависимость от нефти и газа, но и углубила ее: энергоресурсы, составлявшие 26,2% экспорта в 1989 году, расширили долю до 39,7% в 1999-м и 69,5% — в 2014 году.
Рассуждая о «возрождении суверенитета» и «вставании с колен», Россия во многом загнала себя в угол, перестав быть крупной промышленной державой. По объему экспорта конечной индустриальной продукции мы в 2015 году серьезно отстали от… Словакии. Структура нашей экономики, отраслевая и региональная, не оставляет сомнений: Россия — страна третьего мира, зависящая от экспорта ресурсов и развивающая только столичный регион.
Еще одним «большим проектом» долгое время считалось развитие инфраструктуры и использование транзитного потенциала страны. Кто у нас не слышал про планы стать мостом между Европой и Азией? На деле мы видим иное: объем транзитных перевозок по Транссибу сейчас не превышает 7 млн тонн в год, тогда как через Суэцкий канал в прошлом году прошло 823 млн тонн грузов. В стране не построено ни одного нового морского порта (в Китае за то же время — более 15 портов), а все порты России обрабатывают на 20-25% меньше грузов, чем порт Шанхая.
Проект Северного морского пути также, по сути, забыт: в 2015 году проводки транзитных грузов по нему составили 39 тыс. тонн против 460 тыс. тонн в 1999-м, что меньше транзита через Суэц в 21 тыс. (!) раз. Обещанный железнодорожно-автомобильный «Шелковый путь» через Россию и Казахстан из Китая в Европу буксует: дороги для него обещают построить «после 2020 года», и потому поезда сейчас пробираются через Актау, Баку и Тбилиси, а автомобильных дорог в 2014-2015 годах строилось по 1,2 тыс. км в год — в четыре раза меньше, чем в 2000 году.
Россия — единственная в мире страна, где высокоскоростные поезда умудрились поставить на построенную еще в 1970-е годы железнодорожную колею, в то время как нормальные новые ветки для них остаются «в проекте».
Уникальные возможности создания авиационных хабов не использованы: в стране не появилось ни одного нового аэропорта, в то время как для обслуживания пассажиров, следующих из Европы в Азию, в Дубае построен крупнейший авиационный узел мира, через который в 2015 году прошло 75 млн человек. Emirates, Etihad, Qatar, Turkish — лишь некоторые авиакомпании, на деле создавшие тот европейско-азиатский мост, о котором мы болтали.
В середине 2000-х в российской элите «блеснула» еще одна идея: Россия должна стать самой если не богатой, то «роскошной» страной. «Роскошь как национальная идея России» — называлась в то время одна из секций давно почившего Российского экономического форума в Лондоне. Процесс шел неплохо:
к 2008 году Москва стала одним из глобальных городов миллиардеров, а Россия заняла по их числу второе место в мире.
Капитализация отечественных компаний достигла 145% ВВП страны, причем один «Газпром» оценивался в 22% ВВП (в США сегодня Apple тянет только на 3,2%). В 2008 году руководитель «Газпрома» (недавно переназначенный на этот пост до 2021 года) пообещал довести капитализацию своей компании с тогдашних $365 млрд до $1 трлн через семь-восемь лет (сегодня она составляет… $41 млрд). Пузырь, который надували всей страной, лопнул: «Роснефть», веря в него, в 2013 году купила ТНК-ВР за $55 млрд, хотя сейчас вся консолидированная компания стоит менее $40 млрд.
Сейчас весь российский фондовый рынок оценивается в $276 млрд — если бы он был одной компанией, она заняла бы 12-е место среди крупнейших мировых корпораций (будучи процентов на пятнадцать дешевле Facebook). Нуворишество закончилось, даже не успев по-настоящему начаться.
Москве, похоже, предстоит в обозримом будущем превратиться в крупнейшую свалку самых дорогих в мире автомобилей и в музей неиспользуемых и недостроенных вычурных офисов и бутиков.
Однако мы мечтали не только об экономических достижениях. Одной из важнейших целей Кремля всегда заявлялась реинтеграция постсоветского пространства. За постсоветское время России, однако, удалось создать относительно развитый союз только с Белоруссией, тогда как все прочие проекты как минимум не оправдали ожиданий.
Таможенный союз и ЕАЭС сейчас объединяет, кроме России, лишь четыре страны — Казахстан, Белоруссию, Киргизию и Армению, в то время как между 1994 и 2013 годами в «умирающий» и «деградирующий» Европейский союз было принято… 16 новых членов. О том, что там были введены Шенгенская зона (1995 год) и единая валюта (1999 год), я и не вспоминаю.
При этом «тяжелая борьба» за реинтеграцию привела к самому драматичному на постсоветском пространстве конфликту между Россией и Украиной, который фактически лишил Евразийский союз шанса на обретение европейской составляющей, делая его преимущественно обращенным в Азию.
Сегодня, как ни относись к этому проекту, возникает странное ощущение тупиковости: в эпоху, когда 61% всего мирового производства товаров и услуг сосредоточен в регионах, отстоящих от океанского побережья менее чем на 100 миль, а облик XXI века будут задавать Трансатлантическое и Транстихоокенское торговые партнерства, Россия сумела собрать вокруг себя только те страны СНГ, которые вообще не имеют выхода к океану.
Наконец, подъем страны немыслим без реального национального возрождения — и, я бы сказал, наши власти сделали все для того, чтобы не дать ему состояться. Еще в 1990-е мы позволили ныне «реинтегрируемым» странам выдавить (порой жестоко) русских и русскоязычных с их территории (в Казахстане доля наших соотечественников в общем населении сократилась с 1989 по 2010 год с 44,4 до 26,2%, в Киргизии — с 24,3 до 6,9%, в Таджикистане — с 8,5 до 1,1%).
Мы, по сути, провалили принятую в 2006 году программу возвращения соотечественников, показав, что даже на пике своего благополучия Россия не готова была предложить им ничего сопоставимого с тем, что обещали своим репатриантам Германия или Израиль.
Но самым жестоким ударом по «русскому миру» стала дискриминация людей с двойным гражданством и даже с видом на жительство за рубежом. Вместо того, чтобы просто раздать российские паспорта всем, кто имеет российские корни (в Италии получение гражданства теми, у кого в роду имелись итальянцы начиная с XVII века, происходит почти автоматически), не заботясь об их иных паспортах, мы, похоже, считаем всех «иностранцев» потенциальными предателями.
Но страна, которая явно не верит в то, что именно ее паспорт для человека является главной идентичностью, — по определению неуверенное в себе государство. Весь мир идет в другом направлении: с 1999 года в США отменены все запреты на занятие постов в правительственных структурах для американских граждан, имеющих также и иностранный паспорт, а в ЕС гражданин любой из стран союза имеет право занимать любые должности в другой.
Шварценеггер дважды избирался на пост губернатора самого крупного американского штата — Калифорнии, будучи гражданином Австрии, но нам нужны только «исключительно свои», «чистые» россияне.
А в еще большей мере — не люди, а территории, на которых они живут (как показывают примеры Крыма или Восточной Украины). В этом — причина неудачи в консолидации творческих сил нашего народа.
Будучи ограниченным объемом статьи, я не могу описать всего того, что у нас не получилось: не удалось создать нормальные правоохранительную систему и суд, победить коррупцию, сделать рубль конвертируемой валютой, заложить основы устойчивого развития российских регионов, радикально повысить качество образования и здравоохранения (я перечисляю тут лишь те задачи, которые в разные годы президент Путин ставил в посланиях Федеральному собранию).
В то же время России, похоже, удалось главное: ей удалось воспитать новых людей — экономически мотивированных, предельно индивидуалистичных, нацеленных на личный успех, а не готовых жертвовать собой ради власти. Эти люди в будущем изменят страну и сделают ее по-настоящему нормальной и потому успешной. Но это займет следующие четверть века нашей истории…
